Марионетка
Шрифт:
И вдруг ее осенило:
— Ну конечно, какая же я дура, что сразу не догадалась.
Одинцов приехал в свою загородную резиденцию уже поздно. День для него был очень сложный. Сегодня был день выборов губернатора. Губернатор остался прежним, а значит, и он останется на своем месте. Войдя в свои апартаменты, он почувствовал, что его сзади обняли.
— Танюшка! Это ты?
— Ну конечно, мой дорогой!
— Наконец-то я тебя дождался. Вот сейчас мы с тобой отметим этот удачный день.
— А я уже знаю итоги выборов, недавно в новостях передали. Поздравляю!
— Спасибо,
— Костя, давай мой руки. Приводи себя в порядок и к столу. Отметим результаты твоей работы.
— Да, да, поработать пришлось на славу.
Когда он подошел к столу, то увидел чудную рыбную кухню и замер от радости.
— Ты опять угадала мое тайное желание съесть что-нибудь вкусное из рыбных блюд.
— Ах, Костя, если бы я была рядом с тобой, то ты каждый день ел бы у меня рыбу.
— Нет, каждый день рыба надоела бы. А вот когда совместить все это — удачный день, приезд любимой и рыбный день, — вот это настоящее счастье для меня.
Она разлила вино по бокалам.
— Давай выпьем за тебя и твой удачный день!
— Спасибо, дорогая!
Они выпили, и Одинцов с большим аппетитом принялся поглощать любимые блюда. Хитрова смотрела на него и улыбалась своей обворожительной улыбкой. Немного насытившись, Одинцов разлил вино по бокалам и произнес:
— А теперь за тебя, моя любимая.
И слегка отпил вина из бокала.
— Слушаю тебя, ведь тебе не терпится у меня что-то спросить.
— Как ты догадался?
— Это нетрудно, моя девочка. Ну, что там у тебя?
— А почему ты сам не становишься губернатором? Ты же это давно заслужил. У тебя большой опыт, связи, организаторские способности.
Он усмехнулся и сказал:
— Еще не пришло мое время. Должность губернатора для меня слишком низка.
— Ах, вот оно что! Теперь я поняла.
— Еще вопросы есть?
— Да, Костя!
— Ну, выкладывай.
— Мне с этими деньгами, которые были похищены из банка, ничего пока не ясно. После гибели Крымова где эти деньги, ума не приложу.
Улыбаясь, Одинцов произнес:
— Да, вижу, такие игры не для тебя. Ну да ладно, успокойся. Не думай о деньгах. Все уже разрешилось.
— А мне теперь что делать?
— Возвращайся в столицу. Становись президентом банка. Занимайся плотно банковским делом. Организовывай филиалы по всей России.
— И все? — отреагировала Хитрова.
— А что, этого разве мало? — удивленно произнес Одинцов и оценивающе посмотрел на собеседницу.
Г л а в а 44
— Проходи, Иван Иванович, располагайся, надо серьезно поговорить.
Генерал Сорокин вошел в просторную комнату на Лубянке, напичканную всевозможной специальной техникой. Он помнил последний их разговор в ресторане, который его насторожил. Сорокин был опытный контрразведчик. Он мыслил только своими категориями общения, выработанными годами в его столь серьезной профессии, покрытой государственной тайной. И его профессионализм, необходимый государству, был отшлифован в сознании настолько, что возникающие в процессе общения с разными людьми подозрительные намеки, противоречащие его линии поведения, мгновенно принимались им как условия игры, заявленные противной стороной. Потом, мысленно обыграв всевозможные варианты и подстраховавшись, он принимал эффективные контрмеры. Все
— И о чем будет разговор? — спросил Сорокин.
— Ты не волнуйся, нас здесь никто не услышит. Я включил необходимую защиту от «прослушки». Разговор будет касаться только нас с тобой, нашей жизни сейчас и нашего будущего, будущего наших детей. Ты знаешь, я часто сейчас стал об этом задумываться. Вот если не будет меня или меня выкинут на помойку, что станет с ними, кто им поможет? Они же молодые, еще ничего не смыслят в жизни. Ты видишь, что в стране происходит. Борьба за власть, за деньги. Убийства и беспредел. Люди обозлились. Ты вспомни, раньше такого не было, а теперь что делается? Мне страшно становится за детей наших и за свое будущее.
— Да, я с тобой согласен, коррупция и беспредел, утрачены честь, совесть. Все человеческие ценности растоптали, надо бороться.
— Правильно! И я о том же: надо бороться. Ведь в наших руках, Иван, заключена такая сила. Да мы с тобой в тандеме горы свернем. Мы заставим эту сопливую молодежь, которая сейчас в правительстве, уважать нас и наши принципы.
— Ты, пожалуй, прав.
— Да ты посмотри, какими деньжищами эти сосунки ворочают! Разграбили страну, на эти деньги расплодили олигархов, а остальные люди в нищете. Посмотри, какую зарплату мы получаем, стыдно домой приносить. Опустили нашего брата ниже канализации и ноги о нас вытирают.
— Верно! Никакого уважения, — согласился Сорокин.
— Вот именно! Никакого уважения. Занимаемся несвойственной нам работой. Являемся инструментом в лоббировании чьих-то корыстных интересов. На президента нашего, Бориса Николаевича, я уже не могу смотреть только потому, что вокруг него крутится много подхалимов, которые поют ему дифирамбы, и откровенных, мошенников, которые так и ждут, чтобы оторвать кусок, да пожирней. Жаль, что он этого не видит. Согласен ты со мной?
— Конечно, я с тобой согласен.
— Так вот, я много думал. Тебе, Ваня, я доверяю, ты, как и я, из самых низов, своей головой карьеру сделал. Поэтому хочу тебе сказать: нам надо объединить свои усилия и начать свою игру.
— А в чем она будет заключаться?
— Заключаться она будет в следующем. Я знаю, что тобой вот уже несколько лет ведется активная разработка верхушки криминалитета. Я предлагаю подмять их под себя силой, хитростью и как угодно, использовать их огромные деньги для нашего с тобой карьерного роста. Уверяю тебя, что все у нас с тобой получится. Глядишь, спустя несколько лет мы сможем выдвинуться как политические фигуры в руководстве страны. Пока в стране нет порядка, нам с тобой сделать это удастся. Если ты согласишься, ты не прогадаешь. Будешь на самом верху профессионально решать наши общегосударственные задачи. И пусть тебя эти деньги не тревожат, это все временное явление. Когда мы получим доступ к власти, вот тогда мы всю эту нечисть пересажаем. Понял?