Марионетка

Калифулов Николай Михайлович

— Опять показуха, — произнес вслух Столетов и выключил телевизор.

* * *

Спустя два дня был подписан приказ Генерального прокурора и состоялось новое назначение Столетова. Он занял кабинет начальника отдела Генпрокуратуры. Приступив к своим обязанностям, он сразу же получил приглашение в ФСБ.

Столетов вошел в уже знакомый кабинет и увидел того же генерала. Обстоятельства теперь изменились, и при виде вошедшего гостя генерал Шубин встал.

— Проходите, Антон Сергеевич, присаживайтесь.

Столетов

присел в кресло, которое ему указали, и приготовился слушать.

— У нас к вам дело особой важности.

— Слушаю вас, Аркадий Никитич.

— Нам необходимо прямо сейчас вылететь в Питер. Будет происходить задержание одного крупного взяточника.

— Кто он?

— Извините меня, пока я не могу вам сообщить, все держится в тайне. Поймите меня правильно, мы боимся утечки информации. Кроме этого, с нами полетит крупный чиновник из Администрации президента. Он сам возглавляет нашу чрезвычайную группу.

— Хорошо, я готов.

Они вышли из здания, сели в служебный автомобиль, и их быстро доставили в аэропорт. Вертолет уже ждал своих пассажиров. Столетов и генерал Шубин поднялись по стремянке в вертолет и разместились в салоне. Спустя минуту к ним присоединились Соболев и сотрудники телевидения. Столетов понял, что это очередное показушное шоу.

Прошло два часа, и вертолет доставил их в Питер. Там уже автомобильная техника стояла «под парами». Их привезли к зданию мэрии. Подождав некоторое время, они прошли в здание мэрии.

Подойдя к кабинету заместителя губернатора, Столетов понял, кого он пришел арестовывать от лица Генеральной прокуратуры. Войдя в кабинет, он увидел раскрасневшееся лицо Одинцова, хмуро смотревшего на стол перед собой, где веером были разложены крупные денежные купюры.

Столетов понял, что этот комбинатор что-то в жизни не учел, если так глупо, как наивный дилетант, попал в сети, им же когда-то сплетенные. Он посмотрел на сотрудников телевидения, которые снимали на камеру этот сюжет, а корреспондент телевидения, захлебываясь, освещала очередную сенсацию, кем-то уже срежиссированную.

Столетов объявил Одинцову о его аресте и правах. Найдя возможность на минуту уединиться с Одинцовым, он сказал ему:

— Поверьте, Константин Петрович, я сейчас не в силах что-либо для вас сделать. Механизм запущен помимо меня, и на ход этого события я не могу повлиять. Как это вам ни покажется странным, но этот вопрос не правовой. Это вопрос политический.

— Я сразу это понял, Антон Сергеевич. Им понадобилась публичная жертва, чтобы на моих костях влезть на трон. Но они настолько глупы, что и не понимают: для них это начало собственного конца.

Столетову стало плохо, и он, размышляя, вышел в коридор.

«Что за дикость? Их отношения я прекрасно знаю, мне часто об этом рассказывала Таня. И Соболев, и Шубин, они же его друзья. Ведь он им дал путевку к карьерному росту, а обернулось шиворот-навыворот. Что-то здесь не так».

* * *

Андрей

Северов вылетел с группой своих помощников на арендованном им самолете в суровый северный край. Там должна была начаться или закончиться его политическая карьера. Он не был скептиком, оптимизм во всем — вот его жизненное кредо.

Уже к вечеру Северов находился у себя в номере и смотрел телевизор. В новостях только об этом и говорили — о коррупции и взяточничестве в эшелонах власти. Он видел самодовольное выступление Соболева перед журналистами, рассказывавшего: «…проведенное под моим руководством мероприятие позволило поймать с поличным в получении взяток несколько крупных чиновников, в том числе генерала МВД Тихорецкого и заместителя губернатора Одинцова…»

Северов подумал:

«Да, Соболев далеко пойдет, пока его не остановит «Никодим». Это сегодня «Никодима» «кинули», а завтра, если он выживет, «Никодим» начнет мстить беспощадно, потому что иного выбора ему не оставили. А я тебе помогу, «Никодим», ведь мы с тобой «воры в законе». И ты будешь сам давить их, тобою вскормленных и выращенных отпетых негодяев».

* * *

Назначение состоялось. Государственная Дума утвердила нового вице-премьера правительства, курирующего силовые ведомства. Им стал Соболев Василий Иванович. Это назначение повлияло на расстановку кадров в аппарате ФСБ.

Генерал-лейтенант Николаев чувствовал, что кресло под ним зашаталось. Он знал весь расклад в вершинах власти и сразу понял: наступили последние дни его работы на Лубянке. Пора было навести порядок с документацией. Он пригласил к себе генерала Сорокина.

— Иван Иванович, передаю тебе лично в руки «Особую папку», спрячь ее и сохрани. Ты знаешь, здесь ценные для государства сотрудники, которые не из-за куска хлеба работают по ту сторону баррикады, а ради самой идеи. Поэтому прошу сохранить кадры и курировать их до конца. Остро чувствую я, что последние дни здесь работаю. Все, прощай.

— Ну что вы, Алексей Иванович, товарищ генерал-лейтенант, мы с вами еще поработаем и реализуем начатое дело.

— Да, да, поработаем. А сейчас иди, пока. Мне надо еще тут перебрать документы. Если тебя Шубин спросит, где «Особая папка», то ты у меня ее не получал. Понял?

— Да!

— А теперь ступай.

Сорокин посмотрел на Николаева в последний раз и вышел из кабинета. Он спустился вниз к проходной, где его дожидался служебный автомобиль. Сев в него, он уехал из Лубянки.

Вечером ему сообщили: генерал Николаев скончался в своем служебном кабинете от сердечного приступа. Диагноз врачей — «острая сердечная недостаточность».

На его должность был назначен генерал-майор Шубин. Генерал Сорокин сразу все понял. Николаев предчувствовал свою смерть, в последний момент, отдавая ему приказ и документы, он, вероятно, многое знал, чего не мог знать генерал Сорокин.