Мария Федоровна
Шрифт:
В акте, составленном по вскрытии тела в Бозе почившего императора Александра III присутствовавшими при его смерти врачами, говорилось: «…Государь Император Александр Александрович скончался от паралича сердца, при перерождении мышц гипертрофированного сердца, последовавшем от интерстициального нефрита (зернистой атрофии почек)».
Оба сына императора, Николай и великий князь Георгий Александрович, которому оставалось жить еще лишь четыре года, были потрясены скоропостижной смертью своего отца.
Георгий Александрович в день смерти Александра III сделал в своем дневнике следующую запись: «20 октября. Да, этого дня я никогда не забуду! Прощай, дорогой Папа, навеки! Я до последней минуты не терял надежду; мне просто казалось невозможным,
Цесаревич Николай, для которого эта смерть была особенно тяжела, писал в дневнике: «Боже мой, Боже мой, что за день! Господь отозвал к себе нашего обожаемого, дорогого, горячо любимого Папа. Голова кругом идет, верить не хочется, до того неправдоподобна ужасная действительность… О[тец] Иоанн больше часу стоял у его изголовья и держал за голову. Это была смерть Святого. Господи, помоги нам в эти тяжелые дни! Бедная дорогая Мама!.. Вечером в 9 1/2 была панихида — в той же спальне!»
Младшая дочь Александра III великая княгиня Ольга Александровна вспоминала: «Когда его голова упала на плечо моей матери, все оцепенели. Она подержала ее еще какое-то время в руках. Никто не плакал. Затем мы поднялись как можно тише, подошли к смертному одру и поцеловали отца в лоб и руку. Потом поцеловали мать. Каждый из нас затем повернулся к Ники и впервые поцеловал его руку…»
Великая княгиня Елизавета Федоровна, относившаяся к императору Александру Александровичу с большой любовью и уважением, 1 ноября (20 октября) 1894 года сообщала своей бабушке королеве Виктории в Лондон:
«Несмотря на плохие заключения врачей, мы надеялись до последнего. К нашему утешению он умер христианином, каким был всегда. <…> Как ты знаешь, был как раз мой день рождения… Саша провел очень плохую ночь и был настолько слаб, что мы с самого утра перешли к нему в дом. И ты только подумай: он велел позвать меня к себе, чтобы поздравить меня и Сергея… после чего поцеловал всех нас, одного за другим. У него был чистый голос и совершенно ясный рассудок, но мы уже видели смерть в его глазах. Его дети и Минни (Мария Федоровна. — Ю. К.)встали вокруг него на колени, также Аликс, которая пыталась всех утешить, словно маленький ангел…
Внезапно врачи нам сказали, что пульс участился, а через несколько минут стал слабым. Двери распахнули, и мы все опустились на колени, успев еще услышать его спокойное последнее дыхание. Без борьбы — с миром покинула землю эта душа».
Из воспоминаний великого князя Александра Михайловича: «Мы присутствовали при кончине Колосса. Он умер, как жил, убежденным врагом звучных фраз и мелодраматических эффектов. Он пробормотал лишь краткую молитву и простился с женой.
Каждый в толпе присутствовавших при кончине Александра III родственников, врачей, придворных и прислуги, собравшихся вокруг его бездыханного тела, сознавал, что наша страна потеряла в его лице ту опору, которая препятствовала России свалиться в пропасть. Никто не понимал этого лучше самого Ники. В эту минуту в первый и в последний раз в моей жизни я увидел слезы на его голубых глазах. Он взял меня за руку и повел вниз в свою комнату. Мы обнялись и плакали вместе. Он не мог собраться с мыслями. Он сознавал, что он сделался императором, и это страшное бремя власти давило его.
— Сандро, что я буду делать? — патетически воскликнул он. — Что будет теперь с Россией? Я еще не подготовлен быть царем! Я не могу управлять империей. Я даже не знаю, как разговаривать с министрами…»
Иоанн Кронштадтский, находившийся около императора до его последнего дыхания, писал в своих записках: «Он тихо скончался. Вся Семья Царская безмолвно, с покорностью воле Всевышнего, преклонила колени. Душа же Помазанника Божия тихо отошла ко Господу, и я снял руки свои с головы его, на которой выступил холодный
21 октября после завтрака была отслужена панихида, а в 9 часов вечера — другая. Цесаревич Николай Александрович в своем дневнике записывал: «Выражение лица у дорогого Папа чудное, улыбающееся, точно хочет рассмеяться. Целый день отвечал на телеграммы с Аликс, а также занимался делами и последним фельдъегерем. Даже погода и та изменилась: было холодно и ревело в море!»
Великая княгиня Ольга Константиновна писала великому князю Константину Константиновичу: «Надо только удивляться, что сердце человеческое может вынести подобное волнение. Императрица убита горем; с каждым днем это горе становится более тяжелым, потеря ощущается все больше, пустота ужасная! Конечно, один Господь может утешить, исцелив такую душевную боль…»
Несколько дней на море бушевал сильный шторм, лил дождь, выл ветер. Природа словно оплакивала покойного императора России. Находившийся в те дни в Ялте известный русский писатель, участник Русско-турецкой войны В. А. Гиляровский выразил всеобщее настроение в следующем стихотворении:
Словно как саваном, белыми тучами Горы окутал туман; Синее море волнами кипучими Поднял с дождем ураган. Стонет, волнуется море мятежное, Нет в нем былой тишины… Словно ты поняло, море безбрежное, Горе родной стороны!Ливадийский дворец был задрапирован черной тканью, развевавшейся на ветру. К вечеру, незадолго до захода солнца, когда море с ревом разбивало волны о прибрежные камни, а ветер гнал по небу низкие серые тучи, все присутствовавшие при кончине императора члены его семьи — похудевшая императрица Мария Федоровна, потрясенный сын Николай, наследник престола, второй сын, великий князь Георгий Александрович, великая княгиня Ксения Александровна, братья и сестры государя, а также близкие и дальние родственники, придворные, врачи, пытавшиеся спасти императора, представители духовенства собрались перед Ливадийским дворцом. Раздался траурный залп. В честь покойного императора салютовал стоявший на рейде в Ялте Российский императорский флот. Печально гудели колокола ливадийских церквей. Все собравшиеся в те скорбные часы 21 октября присягнули новому императору — Николаю.
В манифесте, возвестившем России о восшествии на престол императора Николая II, говорилось:
«…Горя наше не выразить словами, но его поймет каждое русское сердце, и Мы верим, что не будет места в обширном Государстве Нашем, где бы ни пролились горячие слезы по Государю, безвременно отошедшему в вечность и оставившему родную землю, которую Он любил всею силою Своей русской души и на благоденствие которой Он полагал все помыслы Свои, не щадя ни здоровья Своего, ни жизни».
В тот же день отцом Иоанном Кронштадтским была совершена церемония миропомазания принцессы Алисы, невесты царя. Алиса уже была ознакомлена с канонами православия, так как готовилась к миропомазанию несколько месяцев после обручения. В специальном манифесте по этому поводу говорилось: «Совершилось священное миропомазание над нареченной невестой нашей. Приняв имя Александры, она стала дочерью Православной нашей Церкви, к великому утешению нашему и всей России. Повелеваем Высоконареченную Невесту нашу, Ее Великогерцогское Высочество принцессу Алису именовать Благоверной княжной Александрой Федоровной с титулом императорского Высочества». С этого дня ее имя упоминалось в храмах в ектениях наряду с именами всех членов императорского дома.