Мария, княгиня Ростовская
Шрифт:
— Нет, Мстиша, — вздохнул сотник. — Опасно чересчур. Вслед в ворота заскочат, и всё тогда… Ты вот что, займись-ка — все вёдра, шайки да кадушки на стены, да водой наполнить. Буде начнут поганые стрелы огненные метать, али ещё чего — тушить пожары надобно будет…
— Сделаем, Гаврило Кснятич, — витязь направился вниз.
— Успеют ли наши-то нам на подмогу? — снова решился задать мучивший его вопрос молодой воин. Гаврило Кснятич снова покосился на него. Нет, ничего держится парень. Не трус, видать…
— Не будет нам подмоги, Векша, — сотник прямо взглянул в глаза парню. — Так-то вот, брате.
— Ты
Бурундай подъехал на коне прямо в гущу работающих китайских мастеров, которым на сей раз помогали монгольские воины, из тех, кто поплоше. Бурундай мельком отметил про себя — для таких дел надо бы наловить пленных, негоже воинам Повелителя, пусть и не лучшим, марать руки работой. Воин должен воевать, а работа — удел рабов.
Китайский мастер чёркал что-то на деревянной дощечке — вычислял вес противовеса. Рядом на огромной треноге из неошкуренных толстых жердин висел большой рычажный безмен, с подвижной гирькой, и четверо китайцев подвешивали обрубок бревна.
— Осталось совсем немного, о славный Бурундай-багатур!
— До захода солнца тоже немного, — прищурился Бурундай.
Елю Цай поёжился. Да, в армии Повелителя приказы дважды не повторяют, и не исполнить приказ можно лишь однажды. Подойдут могучие нукеры, завернут пятки к затылку, и бросят с переломанным хребтом подыхать… Хотя нет, ему, Елю Цаю, как человеку непростому, заслуженному, просто накинут на шею тетиву от лука…
— Мы успеем, Бурундай-багатур, — как можно твёрже заявил китайский мастер.
— Рад это слышать, — Бурундай тронул пятками коня, отъезжая, но его догнал вопрос, заданный почтительным тоном.
— Разреши спросить тебя, о славный Бурундай?
— Ну? — тёмник придержал коня.
— Нельзя ли усилить охрану? Урусы вполне могут отважиться на вылазку. Если они сожгут машину…
Бурундай усмехнулся. Надо же, до чего умными мнят себя эти китайцы. Да, охраны возле камнемёта было совсем мало — так, одна видимость. Решатся урусы на вылазку? Очень хорошо. Шесть сотен отважных воинов расположились на отдых неподалёку от ворот крепости, только-только за пределами досягаемости урусских стрел — вроде бы просто так, место ровное понравилось… Только кони их стоят рядом осёдланные. Если урусы решатся на вылазку, их задача — захватить ворота. Дальше всё просто.
— И людей моих могут порубить, — не унимался китаец. — Где тут найдёшь новых мастеров осадного дела?
— Трусишь, Елю Цай? — Бурундай усмехнулся китайцу в лицо. — Не бойся, ничего не случится с твоей драгоценной шкурой. Работай!
Монгол толкнул пятками коня, отъезжая. Нет, определённо эти черви много мнят о себе. Порубят его людей… Незаменимых людей у джихангира, величайшего Бату-хана вообще не бывает, а уж этих китайцев и вовсе как навоза…
Рядом со строящимся камнемётом уже горели костры, в которых калились тяжёлые гранитные валуны, между ними сновали оборванные полуголые люди — какой-то пленный сброд, не то кипчаки, не то бухарцы… впрочем, неважно. Рабы, как известно, роду-племени не имеют. Рядом на мохноногих низкорослых лошадёнках гарцевали монголы, изредка щёлкая плетьми для острастки. Костры были расположены тесно, от них веяло жаром так, что слезились глаза.
— Гуррагча! — позвал Бурундай. От костров тотчас отделился один из всадников.
— Слушаю и повинуюсь, о прославленный! — молодой монгол сдерживал кобылку, танцевавшую под ним.
— Камни готовы?
— Уже готовы, мои повелитель. Двести штук, как ты велел.
Бурундай с удовольствием оглядел молодого монгола с ног до головы. Да, чистокровный монгол — это не презренный китаец. Вот, нашёл же две сотни валунов нужного размера, доставил сюда, и даже успел раскалить.
— Молодец, Гуррагча! — похвалил тёмник. — Как только этот — тычок плетью в сторону китайцев — попросит, будешь давать ему камни.
— Слушаю, о прославленный!
— Всё готово у нас, Гаврило Кснятич.
Сотник ещё раз окинул взглядом свою крепость. Все люди уже стояли на местах, согласно боевому расписанию. Воины стояли, сжимая в руках тяжёлые пехотные луки, колчаны со стрелами висели рядом на вбитых в брёвна частокола крючьях. Тускло отсвечивала в лучах закатного солнца заиндевевшая на морозе броня, пар от дыхания оседал в бородах инеем.
— Ну вот что, други, — обратился он к своим воинам. — Наверное, все вы уж поняли — не набег это разбойный. Великое нашествие грядёт на Русь, и мы первые на пути поганых. И подмоги от князя нашего нам ждать не приходится, потому как такую силу несметную дружиной летучей не отбить. Так что придётся нам принять бой одним, со всей этой силой поганой. Надеяться можем мы токмо на крепость стен Нузлы, на крепость рук своих да на товарища, что рядом бьётся. Вот так вот, ребята.
Гаврило Кснятич снова посмотрел в бойницу. Степняки, казалось, были заняты собственными делами — сидели у костров, переговариваясь и смеясь гортанными голосами, ели мясо, запивая кто горячим бульоном-шурпой из котла, кто кумысом из бурдюка.
Сотник заскрипел зубами от унижения и досады. Сидят, жрут, как у себя дома. А эти вон готовят свою стенобитную машину — спокойно и деловито, как виселицу ставят… Ну, гады!
Гаврило Кснятич подавил нахлынувшую ярость. Нет, так нельзя. Бой будет страшный, и тут важна трезвая голова. Как долго выдержат стены?
Толпа человечков, кажущихся отсюда маленькими, как муравьишки, целеустремлённо поползла прочь от своей машины, натягивая канаты, и сотник увидел, как длинный рычаг машины опускается к земле. Так…
— Внимание, ребята! Началось!
Рычаг машины с силой вымахнул в воздух, и железная корзинка на его конце взвилась, как праща, выпустив в полёт камень. Крохотное пятнышко красиво взлетело, по широкой дуге приближаясь, вырастая, послышалось шипение сжимаемого стремительным полётом воздуха.
— Берегись!
Камень, перелетев через стену, с грохотом развалил баню, стоявшую чуть поодаль от остальных построек. Взлетели в воздух обломки брёвен, щепки, и тут же из развалин повалил дым.
— Камни калёные! Калёные! — послышались крики.
— А ну, молчать! — рявкнул Гаврило Кснятич. — Всем стоять на своём месте! Есть кому тушить!
Развалины бани уже вовсю полыхали жарким огнём, к ним бежали люди с вёдрами. Сотник снова заскрипел зубами. Да, затушишь тут, когда внутри лежит раскалённый валун… Похоже, будет даже труднее, чем он думал.