Мария Кровавая
Шрифт:
А вот Мария в определенном смысле испанцев разочаровала. И дело даже было не в ней самой. Все приближенные Филиппа открыто признавались, что нашли английских женщин непривлекательными. Для них были куда предпочтительнее полнотелые испанки с оливковой кожей, чем худосочные фарфорово-бледные англичанки. Худобу королевы к тому же подчеркивало простое облегающее платье из черного бархата, «пошитое по английскому фасону без какой-либо отделки». Ее лицо было очень бледным и напряженным от ожидания. Короче говоря, она выглядела так, как и должна была выглядеть старая дева, тетка Филиппа.
Первые двенадцать месяцев правления измучили королеву заботами, что, несомненно, не прошло для нее бесследно, как и тревоги последних месяцев. Мария страдала бессонницей, головными болями и расстройством пищеварения. Необходимость жить в постоянном напряжении, долгие часы утомительной работы в правительстве, раздражение от интриг дюжины вздорных политиков, которые работали, ели и даже спали в непосредственной близости от нее, — всему этому
Все это при желании можно было прочитать на ее лице, когда она напряженно вглядывалась из конца длинной комнаты в принца и его приближенных. Самый близкий друг Филиппа, Руй Гомес, вскоре после этой встречи записал в дневнике, что Мария ему показалась «более пожилой, чем говорили», но другие в свите принца были еще прямолинейнее. «Королева вовсе не красавица, — писал один из них. — Маленькая, какая-то дряблая, с белой кожей… сама светловолосая и без бровей».
Когда вошел Филипп, Мария ходила взад и вперед в противоположном конце комнаты. Увидев его, она вначале замерла, а затем бросилась вперед и, прежде чем взять его за руку, быстро поцеловала свою. Он приветствовал ее на английский манер, то есть поцеловал в губы. Свидетелями их встречи были не больше пяти «пожилых вельмож» и такое же количество «пожилых дам». Мария не хотела рисковать, показываясь Филиппу в компании своих молодых незамужних фрейлин. Жених и невеста уселись под королевским балдахином и начали разговор, ища на лицах друг друга признаки одобрения, симпатии, расположения. Адмирал Говард бесцеремонно влезал в их разговор напоминаниями о приближающемся дне венчания, о том, как хороша невеста, какими необыкновенными достоинствами обладает жених и так далее, но его громкие восклицания не отвлекли Филиппа и Марию друг от друга. Через некоторое время свита Филиппа приблизилась, чтобы поцеловать руку Марии, а она, в свою очередь, провела принца в соседнюю комнату, где ее дамы, по двое, подошли к нему для поцелуя.
Этикет требовал, чтобы первый визит жениха был коротким, но когда Филипп начал подниматься, Мария взяла его за руку и отвела в сторону, где они проговорили еще довольно долго. «Неудивительно, — заметили наблюдавшие это испанцы, — что она радовалась тому, какой ей достался великолепный мужчина». Наконец Мария позволила Филиппу уйти, предварительно научив его, как сказать по-английски «Спокойной вам ночи, мои лорды». Он немедленно это забыл, и его пришлось учить снова, но даже после многократного повторения принц смог произнести только что-то вроде «Спокноч». Королева пришла в восторг, ее придворные вежливо заулыбались, и на этом первая встреча жениха и невесты благополучно завершилась. Филипп отправился к себе в покои с чувством исполненного долга, а Мария в свои, радуясь, что Господь послал ей принца из сказки.
ЧАСТЬ 5
ЖЕНА КОРОЛЯ
ГЛАВА 38
Не стану я жить в одиноком дому —
Хорошею парня в супруги возьму,
Чтоб пиво хмельное варить ему.
Меня вы поймете, подумав немного:
Замужество много угоднее Богу,
Чем сирой монахини жребий убогий.
Обвенчались Мария и Филипп в Винчестерском соборе на праздник Святого Иакова, покровителя Испании. Внутри собор, как и положено, был увешан богатыми гобеленами и золотой парчой, а для церемонии была воздвигнута деревянная платформа с украшенной пурпуром кафедрой в центре и двумя сиденьями под балдахинами по обе стороны алтаря, для жениха и невесты. Венчальную мессу служили пять епископов. Филипп прибыл первым, одетый в белый камзол, бриджи и французскую мантию, которую за день до венчания Мария прислала ему в подарок. Мантия была парчовая, отделанная малиновым бархатом и отороченная атласом такого же цвета. К сияющей ткани были прикреплены цветки чертополоха из витого золота, а каждая из двадцати четырех декоративных пуговиц на рукавах представляла собой четыре большие жемчужины. На Филиппе был также украшенный драгоценностями ворот ордена Подвязки, который королева прислала ему ранее. Он вошел в собор в сопровождении главных приближенных и занял свое место. Никаких символов его титулов перед ним не несли, но после прибытия принца в Англию в его статусе произошло важное изменение. В ночь перед венчанием из Брюсселя прибыл документ, объявляющий Филиппа королем Неаполя, после оглашения которого все пэры подошли поцеловать руку его королевскому величеству. Мария, к своему огромному удовольствию, обнаружила, что выходит замуж не за принца, а за короля.
Примерно через полчаса вслед за Филиппом в собор прибыла Мария. Граф Дерби нес перед ней меч — символ королевской власти, а длинный шлейф ее платья держали маркиза Винчестер и лорд-гофмейстер сэр Джон Гейдж. На королеве был украшенный драгоценностями костюм из черного бархата, а поверх него мантия из золотой парчи, такого же покроя, что и мантия Филиппа.
Впрочем, самой важной частью пышного свадебного наряда Марии была совсем неприметная вещица — простое обручальное кольцо, «золотое, без всяких камней». Как и положено благовоспитанной невесте, «она желала выйти замуж, как это делали в старину». Поэтому брачная церемония была организована на старинный манер, с оглашением имен вступающих в брак. Супруги держали свечи, а на их головы возлагали короны. После торжественной мессы лорд-канцлер прочитал текст брачной церемонии по-английски и по-латыни. Ему помогали епископы, исполняющие в тот день роли дьякона и архидьякона, все в самых богатых облачениях и митрах. Чтобы рассеять опасения Марии по поводу возможной незаконности брачной церемонии, поскольку страна пока еще официально находилась в состоянии отлучения от церкви, император получил от папы специальное разрешение, предоставляемое в исключительных случаях, на совершение брачной церемонии. Для осуществления брачного благословения Филипп привез из Испании своего священника. Торжественная церемония длилась несколько часов, и было замечено, что все это время Мария ни разу не оторвала глаз от священных символов. На испанцев ее искреннее благочестие произвело большое впечатление. «Она святая женщина», — написал один из них с восхищением.
Когда Гардинер громким голосом спросил: «Находятся ли здесь личности, коим известны какие-либо законные основания, препятствующие заключению этого брака?» — и пригласил желающих высказать свои возражения, возникло некоторое напряжение. Однако никто не отозвался, и он поспешил перейти к заключительной части ритуала. Роль посаженых отцов королевы «от имени всего государства» исполняли маркиз Винчестер, графы Дерби, Бедфорд и Пембрук. Затем на Библию положили кольцо вместе с традиционными тремя горстями чистого золота. Леди Маргарет Клиффорд, кузина Марии, единственная присутствующая родственница с женской стороны, открыла кошелек королевы, и Мария с улыбкой положила золото внутрь. Звуки фанфар возвестили, что Мария и Филипп отныне супруги, и граф Пембрук вынул из ножен второй меч, чтобы нести его перед Филиппом, венчанным мужем Марии. Супруги дали торжественный обет, и на этом месса завершилась. Филипп, следуя старому католическому обычаю, поцеловал священника, отправлявшего церковную службу, после чего вперед вышел главный герольд и провозгласил:
«Филипп и Мария, милостью Божьей король и королева Англии, Франции, Неаполя, Иерусалима и Ирландии, защитники веры, принцы Испании и Сицилии, эрцгерцоги Австрии, герцоги Милана, Бургундии и Брабанта, графы Габсбурга, Фландрии и Тироля».
Свадебное торжество проходило в пиршественном зале дворца епископа. Мария и Филипп сидели за отдельным столом на небольшом возвышении, а ниже были поставлены четыре длинных стола для испанской и английской знати. Гости ели стоя, сидела только королевская чета, причем Мария на более почетном месте справа и в кресле гораздо более роскошном, чем у мужа. Испанцы также сразу заметили, что королева ела из золотой тарелки, а королю подали в серебряной. Это «унижение» придется терпеть до коронации Филиппа. На них произвело сильное впечатление количество великолепной посуды. Даже последнему дворянину подавали на серебряных блюдах, а стоящие в обоих концах зала высокие буфеты буквально ломились от драгоценных тарелок, кувшинов и блюд. За спиной королевы располагались шкаф с более чем сотней золотых и серебряных предметов столовой посуды различного размера, «огромные позолоченные часы в половину высоты человека» и мраморный фонтан, украшенный чистым золотом.
Марии и Филиппу прислуживали английские вельможи. Это была передаваемая по наследству привилегия — подавать монархам тазик для омовения рук, салфетку и наливать вина. Обслуживать Филиппа за столом было дозволено только одному испанцу, дону Иниго де Мендосе. Во время всей трапезы перед королем и королевой стояли лорды Пембрук и Стрейндж с символами власти, мечом и жезлом. При подаче каждого блюда раздавались звуки фанфар, а все присутствующие отвешивали низкий поклон. Этот ритуал был повторен для четырех смен по тридцать блюд в каждой. Празднество длилось несколько часов, и, предвидя это, Мария приказала своему управляющему найти место, куда бы «Ее Величество могли время от времени удаляться». С этой целью «для удобства королевы позади стола» был сделан проем в стене для прохода в покои епископа. Это было единственным личным пожеланием Марии по поводу организации свадебных торжеств. Она подарила консорту еще одну мантию, которую он оставил в своих покоях. Она была французского пошива, из золотой парчи с английскими розами и испанскими гранатами, переливающимися на фоне усыпающих ткань золотых бусинок и мелкого жемчуга. Восемнадцать массивных пуговиц были сделаны из крупных плоскогранных бриллиантов. Филипп предпочел в тот день не надевать эту мантию, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Составляя через несколько лет после свадьбы перечень своего гардероба, он написал, что «эта вещь была подарена мне королевой, чтобы надеть в день нашей свадьбы после полудня, но я не пожелал, потому что она показалась мне чрезмерно вычурной».