Мария Стюарт. Королева, несущая гибель
Шрифт:
Но от этого понимания рыжий посол Трокмортон родней не стал, тем более он говорил не слишком приятные вещи. Мария чуть пожала плечами, стараясь делать вид, что самостоятельный прием посла для нее дело совершенно обычное, ну, мол, пару часов назад еще с десяток принимала, так устала от этих послов… все едут и едут…
– Я имею право на английский престол не менее чем… – она чуть не сказала «королева Елизавета», но вовремя остановилась, – дочь Анны Болейн, поскольку являюсь законнорожденной внучкой короля Генриха VII. – Головка горделиво кивнула, милостиво позволяя послу принять ко вниманию произнесенные слова. Тот чуть усмехнулся:
– Правнучкой, Ваше королевское Величество. Вы правнучка короля Генриха VII, королева Маргарита, Ваша бабка, была его дочерью. А король Генрих VII, отец нашей королевы Елизаветы, – сыном.
Слегка покраснев от такого исторического урока, Мария быстро взяла себя в руки и тоже усмехнулась:
– Да, я забыла о возрасте… Елизаветы… Будь она дочерью короля Генриха VIII, она действительно была бы мне двоюродной теткой.
Трокмортон отдал должное юной особе, столь уверенно державшейся против опытного дипломата. Ай да Мария Стюарт, далеко пойдет! Пожалуй, она не зря провернула трюк с этим гербом, не из каприза или нелепого совета, кажется, здесь расчет…
– Даже перед смертью король Генрих признал Елизавету своей дочерью и включил ее в список наследников трона в завещании, которое выполняется точно.
Марию так просто не возьмешь, эта девушка уже беседовала однажды на такую щекотливую тему с кардиналом Лотарингским, своим дядей.
– Однако король Эдуард признал ее незаконнорожденной…
– Едва ли король Эдуард мог знать обстоятельства рождения своей старшей сестры так же хорошо, как его отец. Кроме того, он назвал незаконнорожденными обеих сестер, и Марию Тюдор тоже, но почему-то Марию Вы признали законной, а Елизавету нет. Я не стану оспаривать слова Вашего Величества, это не входит в мои обязанности и не представляет для меня и моей страны интерес. И не думаю, что непризнание королевы Елизаветы в Ваших интересах…
Франциск был просто восхищен тем, как держалась Мария и как она отвечала английскому послу! Он не мог дождаться ухода Трокмортона, чтобы высказать это супруге. Но та почему-то не радовалась, она вдруг поняла, насколько сложна эта мировая политика!
Знать бы еще о последствиях этого нелепого поступка! Мало того что отношения с Елизаветой были навсегда испорчены, даже в лучшие годы она недоверчиво относилась к своей родственнице, помня о ее притязаниях на английский трон. Но был еще один результат: теперь Трокмортон оказался уверен, что все не зря, а значит, надо действовать, и тут одним графом Эрраном не обойтись.
Французы и испанцы только что заключили в Камбрези мир, совершенно явно направленный против Англии в том числе. Мало того, они обязались каждый в своей стране уничтожить еретиков. Елизавете пришлось вступить в большую политическую игру, а глупое поведение Марии Стюарт подхлестнуло Англию в этом. Филиппа английская королева на некоторое время нейтрализовала довольно ловко, попросту сделав вид, что размышляет, не выйти ли за него замуж… А еретикам принялись оказывать активную поддержку, чтобы отвлечь Францию от противостояния с Англией в пользу юной Марии Стюарт.
Генрих и не собирался противостоять, но сама Мария в это поверила и снова чувствовала себя в центре всеобщего внимания и интересов сильных государств. Это было приятно, о том, что это опасно, королева-девочка не задумывалась. Как и тогда, когда подписывала тайный договор, отдавая свою страну и свое наследство королю Франции…
На помощь Трокмортону прибыл с особым поручением опытный разведчик Киллигрю, им удалось выкрасть графа Эррана и наладить тесную связь с протестантами во главе с принцем Конде, получая через них ценные сведения.
Неизвестно, как повернулось бы дело, если бы не июльский турнир 1559 года в Париже.
Дважды королева
По договору Като-Камбрези Франция немало теряла (если не считать возврата себе Кале), но она приобретала такой долгожданный мир со своими давними противниками – Англией и Испанией. Кроме того, старшая дочь Генриха и Екатерины Елизавета была помолвлена с сыном испанского короля Филиппа II Карлосом. Казалось бы, все складывалось на удивление хорошо и вдруг…
Появление герцога Альбы могло означать только то, что он собирается выступать за жениха по доверенности на свадебной церемонии между Елизаветой и Доном Карлосом. Герцог прибыл явно с парадным визитом, был радостно возбужден. Но неожиданно попросил не большой аудиенции, а личной встречи с королем и королевой. Слова, с которых герцог начал свою речь, повергли Генриха и Екатерину в шок: король Филипп Испанский… разрывал помолвку между своим сыном Карлосом и Елизаветой Валуа! У Екатерины мелькнула мысль, что герцог слишком весело объявляет о разрыве помолвки…
– …чтобы просить руки Вашей дочери… для себя!
Альба нарочно сделал паузу перед последними словами, чтобы супруги успели прочувствовать важность произнесенного. От него не укрылось, как медленно выдохнул король Франции, а королева, опустив глаза, закусила губу.
– Я буду представлять на церемонии жениха, если Ваши Величества, конечно, дадут согласие. Полагаю, Вашему Величеству необходимо время, чтобы обсудить данное предложение…
Конечно, было нужно! Расторгнуть помолвку, чтобы предложить себя вместо сына?! Испанский король много старше Елизаветы, которой всего-то четырнадцать, она ровесница его сына Карлоса, за которого и собиралась замуж. До Екатерины уже дошли слухи о странностях в поведении наследника, может, этого испугался король? Но Филипп невезуч в своих браках, его жены долго не живут. Мать Карлоса Мария Португальская и вторая супруга Филиппа Мария Тюдор прожили всего по четыре года. Королева Франции верила во всевозможные предсказания, собственно, и не она одна, а потому действительно задумалась.
Но королевская чета все же дала согласие, и церемонию решено было провести в конце июля. А до этого Генрих решил отметить два столь важных события – подписанный договор и замужество старшей дочери – проведением… рыцарского турнира! Это было необычно, никто уже на турнирах не сражался, да и сами доспехи практически не надевал. В век, когда стали полагаться на огнестрельное оружие, рассчитывать на их защиту не приходилось, пуля легко пробивала любой доспех, и сражения рыцарей на конях отошли в прошлое.