Мария
Шрифт:
Вот почему Бугимен стал именем нарицательным. Если вы совершали что-то отвратительное, единственным судьей, присяжным и палачом для вас был Лука. Его правосудие было не только быстрым и верным, оно было чертовски е-x-a-c-t. Бугимен получал удовольствие от своей работы только в том случае, если вы получали именно то, что заслуживали. Око за око, зуб за зуб - вот что он воспринимал буквально, пока Лука был в хорошем настроении.
— Ну, я рад видеть, что с тобой все в порядке. — Кейн вдавил свою руку в ее спину чуть глубже.
Еще один удар ее сердца.
— Спасибо.
—
Мария видела, как в его глазах блеснул огонь, когда он снимал с нее шубу. То, что он быстро повернулся и отдал шубу добровольцу, не помешало ей увидеть его мысли о сексе. Возможно, у нее самой возникла пара собственных мыслей, не относящихся к категории PG-13.
— Ну что, пойдем? — по-джентльменски спросил Кейн, протягивая ей руку, как это делали хорошие парни в кино.
Мария взяла его руку в ответ, обхватив пальцами нижнюю часть его бицепса и осторожно ощущая каждый мускул и силу, которую он скрывал под застегнутой рубашкой. Она могла только представить, как он выглядит под рубашкой.
Позволив Кейну снова вести себя, они прошли через всю школу, чтобы добраться до места проведения танцев в спортивном зале. С каждым шагом они проходили мимо имени другого ученика, украшенного на полу золотой звездой, имитирующей аллею славы. Затем, как только они вошли в зал, как будто вы еще не знали, какая тема была выбрана, буквы в натуральную величину осветили спортивный зал на фоне холмов с надписью H-O-L-L-Y-W-O-O-D. За четыре с небольшим года не только учителя стали горячее, но и танцы стали достаточно хороши для вечеринки после вручения «Оскара».
Дойдя до самого конца зала, откуда открывался прекрасный вид на танцпол, он остановился.
— Теперь мы ждем.
— Чего?
Он засмеялся.
— Чтобы это закончилось.
— И это все? — Мария только сейчас осознала, что вызвалась сопровождать, а не присутствовать, как раньше.
— В основном. Кроме этого, мы следим за тем, чтобы дети не пронесли алкоголь или наркотики, и чтобы они не были слишком грубыми.
— О, я знаю. — Она улыбнулась, вспомнив, что средняя школа была последним разом, когда она могла скрыться от бдительных глаз своего телохранителя. В очень редких случаях, когда ей удавалось как-то ускользнуть от своего костюма, единственное время, когда она могла немного пожить, было на школьных танцах. Именно здесь, в этом зале, во время первого домашнего бала, она впервые попробовала алкоголь.
В колледже все было по-другому. В целях безопасности она была вынуждена жить дома, пока ее костюмы возили ее в школу и обратно, где они могли сидеть с ней в классе. «Настоящий» опыт обучения в колледже был тем, чего Мария никогда не могла получить..
Сначала она почти завидовала девушкам, у которых это было, но потом вспомнила, что она - Мария, мать ее, Карузо, и это лучше, чем любая безумная история о вечеринке в колледже.
— Правда? — Кейн улыбнулся, явно не удивленный. — Какой была Мария Карузо в старших классах?
— Ты знаешь тех девочек, у которых были горячие розовые Motorola RZR и которые носили крошечные разноцветные сумочки Louis Vuitton?
—
— Да. Не сильно. — Она рассмеялась, вспомнив эпоху Пэрис Хилтон. Какое это было время - быть молодой, живой, светловолосой, красивой и богатой.
Наблюдая за тем, как прожекторы танцуют на сцене вокруг ди-джея, она начала думать, что это уже перебор.
— Боже, эти мероприятия с каждым годом все больше напоминают выпускной бал.
— Да, это так. В моей школе точно не было ничего подобного, — согласился он с ней в том же тоне.
— Где ты учился?
— В школе Блу Парк.
Мария посмотрела на него, окидывая его взглядом. Она почти не могла в это поверить.
— Удивлена? — спросил он, подняв бровь, точно зная, что она думает.
— Немного, — призналась она, все еще глядя на него.
Посещение школы Блу Парк означало, что ты принадлежишь к самой неблагополучной части Канзас-Сити. Там было так плохо, что не только Карузо не претендовали на эту территорию, но и трава там даже не хотела расти. Блу Парк принадлежал к той части города, которую контролировали Лучано. Черт, это был их дом. Поход в дом Лучано был первым и последним разом, когда она видела Блу Парк.
Ее интерес разгорелся, и она начала понимать, почему он привлек ее с самого начала.
— Итак, каким был Кейн Эванс в старших классах?
Кейн сначала не ответил, казалось, раздумывая, как ответить или как много он хочет рассказать.
— Когда я был моложе, у меня была своя фишка на плече, и я часто ввязывался в драки. Больше, чем я могу сосчитать, чем я не горжусь. Потом я нашел учителя, который направил меня на правильный путь и профессию, и теперь я здесь.
Она могла видеть это. Чем больше он говорил, тем больше она представляла себе того мальчика внутри него, который явно притягивал ее к себе. Тот мальчик, выросший не на той стороне рельсов, все еще был на поверхности; он просто дремал под рубашкой на пуговицах, слаксами и дипломом.
— Ну, я рада, что ты тут.
Золото его глаз расплавилось, когда они упали на ее драгоценные глаза.
— Я тоже.
* * *
— Ральф, подойди на секунду, — крикнул Лео сквозь музыку, перемахивая через школьного ботаника, который шел на танцы только за камерой.
Остановившись, чтобы выглянуть из объектива, он опустил камеру, чтобы повесить ее себе на шею. Шокированный тем, что Лео Карузо разговаривает с ним, он потратил секунду, прежде чем наконец подошел к нему.
— Да?
В отличие от его братьев, сестра всегда относилась к нему по-другому. Возможно, они никогда не говорили об этом, но он знал, что Лука и Неро считали его мягким, слишком милым, чтобы быть когда-либо полноправным. Сестра же относилась к нему так, будто он лучше, будто Лука и Неро никогда не смогут стать и половиной того мужчины, которым он однажды станет. Хотя Лео знал, что это никогда не будет правдой, он все равно ценил ее за это и за связь, которую они разделили после смерти матери. Теперь, когда он стал старше, он мог отплатить ей за это и даже больше.