Марк Ганеев - маг нашего времени. Трилогия
Шрифт:
Я хорошо понимал, что мне не хватит времени для того, чтобы словами успокоить эту девчонку, слишком уж мало шагов нам нужно было пройти до нашего стола. Появиться же перед друзьями в таком заплаканном виде, Веруня попросту могла, не имела на это права, так как в этом случае вечер для всей ее студенческой группы был бы испорчен или потерян. Поэтому я своим ментальным щупом проник в ее девичье сознание, стараясь ее успокоить. Мы вдвоем предстали перед столами, накрытыми белыми скатертями. Все члены ее группы уже расселись по местам, ожидая нашего появления. Перед каждым студентом стояло по десять вазочек с различным мороженым, но на столах явно еще чего-то не хватало. Я быстро догадался, что мороженного было слишком много, а вот выпивки - мало! Тогда я поцеловал Веру, и поднял руки вверх, шампанское в бокалах и в бутылках усеяло свободное пространство студенческого стола.
Первый тост мы, разумеется, выпили за женщину и за любовь! Второй - за дружбу, а - третий снова за любовь и женщину! На Руси часто случается и такое, когда на гулянках встречаются настоящие друзья, то правил гуляний они обычно не соблюдают и не придерживаются формальностей, гуляют и веселятся, кто и как может, от всей души! Такие встречи никогда не начинаются и не заканчиваются вовремя, скажем, в точно определенное время, которое было бы кем-то запланировано!
Так случилось и с Вериными друзьями и подругами, когда мороженое надоело всем студентам, то метрдотель София подсуетилась, где-то достала и предложила бедным и голодным российским студентам отлично прожаренную курицу. Они же, будучи увлечены разговорами, попросту не замечали всего того, что стояло перед ними на столах, они со стола сметали все подряд! К тому же к нам стали съезжаться друзья, приятели и просто знакомые люди, которые с большим удовольствием подсаживались за стол к веселящейся студенческой молодежи.
Таким образом, вскоре все кафе мороженное было оккупировано нашей студенческой компанией. В нем начались и танцы, так как одна из Вериных подруг оказалась солисткой небольшой вокальной группы, которая неплохо исполняла и современные танцы. Веруня пару раз попыталась меня обучить, как правильно двигать ногами и другими частями тела под эту танцевальную музыку, но она быстро убедилась в моей полной профнепригодности и, возможно, дебильности в этих современных танцах. Очень скоро она меня оставила в покое, танцуя с другими кавалерами, но при этом она умудрялась внимательно отслеживать мою неприкосновенность. За весь вечер ни одна из ее подруг так и не решилась меня пригласить на танец! Некоторые подходили, внимательно меня осматривали с головы до ног, заставляли показывать зубы и звонко произносить "р-р-р", но затем задумывались и, недоуменно пожав обнаженным плечиком, навсегда исчезали в ночи!
Вскоре я ко всему привык и на этом студенческом вечере начал развлекаться по-своему, воспользовавшись своей магией, наколдовал себе бутылочку хорошего коньяка Хеннесси. Сидел за столиком в полном одиночестве, курил сигареты Мальборо, небольшими глоточками попивал свой коньяк и по мысленным каналам связи по телефону трепался со своими друзьями просто так или по делам.
Одним из первых до меня дозвонился лейтенант Васьков, он с пыла и жара отрапортовал о том, что встретил и в гостиницу поселил и китаянку, и полтора десятка суперкрасивых девчонок восточного типа. Леониду очень хотелось поговорить со мной об этих девчонках, его очень интересовало, чем же они будут заниматься в Москве, но я ушел от прямого ответа, сказав, что в ближайшее дни мы займемся развитием российского туризма, создадим свою турфирму и перестроим турбазу.
Васьков пытался задать мне еще один вопрос, но в этот момент мне пришлось переключиться на другую линию. По той линии звонила Шамса Вилкок и я не мог заставить уважаемую дама ожидать, когда освобожусь от разговора с лейтенантом Васьковым.
Эту женщину интересовали многие вопросы, но самым первым делом она хотела узнать, как осуществляется проект Никольского?! Подумав, она добавила, что на нее только что выходили китайцы, они готовы вложить в Никольского все свои деньги. Я тут же свою даму предостерег от поспешных контактов с китайцами в рамках этого проекта, сказав, что холдинг Никольского будет в основном работать над выполнением заказов российского правительства, поэтому он будет создаваться только на российские деньги.
В этот момент к нашему разговору подключился Борис Фридман, голос которого впервые прозвучал грустно и устало:
– Марк, твоя идея о сближении и сотрудничестве наших миров, вызвала небывалый энтузиазм среди обитателей нашего Потустороннего мира! Ко мне на прием выстроилась гигантская очередь из желающих сделать свой вклад в этот наш проект, или поработать в его рамках. Мой штат советников уже раздулся до пяти тысяч особей, каждый из моих помощников уже сейчас по горло загружен работой по ознакомлению с предложениями тех особей, желающих с нами сотрудничать в рамках нашего проекта.
Шамса Вилкок тут же с заговорила с Борисом омерзительно-вежливым голоском, которым никогда прежде со мной не разговаривала:
– Боря, а ты не мог бы расширить свой проект и работать не только на одну Россию, но и на другие страны мира?!
Веселье в кафе мороженном на Пушкинской площади по поводу сдачи зачета по германской Средневековой прозе и лирике группой Веруни постепенно перешел в большой загул всего курса факультета журналистики.
Кто только к нам не приезжал в тот вечер в кафе, нанести визит вежливости и выпить со студенческой молодежью бокал хорошего французского вина. Молодежь поговаривала, что нас посещал и сам декан факультета журналистики, он будто бы появлялся вместе с кем-то из министерства образования, то ли с министром, то ли с его заместителем. Но я с ними, к своему глубокому сожалению, так и не встретился! Видимо, в тот момент, когда они заезжали, я занимался каким-то другим делом, а не протоколом встреч и проводов. Зато я лично был представлен американскому шпиону и дипломату Роберту Мэнсфилду, когда он с какой-то рыжеволосой девицей, ростом под папу и с выщипанными бровями, снова появился на нашем загуле, но уже не в качестве шпиона, а качестве неполноценного родителя, это по словам его ребенка, студентки факультета журналистики, только третьего курса. Мне удалось с ними обменяться парой слов о прелести белых ночей в Санкт-Петербурге, почему мы заговорили на эту тему, я до сих пор я и сам не могу понять?! Может быть, потому, что это была для американца и русского единственной безопасной темой, на которой можно было бы не вступить в бурную полемики с кулаками!
Я сделал глупость, когда в самый разгар веселья у королевы студенческого загула, Веруни, попытался выяснить, что эта за рыжеволосая девчушка, с выщипанными бровями сопровождала американского шпиона? Откуда она взялась на мою голову?! В результате за надоедливость, недогадливость и пристрастие к молодым и невинным девицам, не русского происхождения, я был смещен с должности королевского протокольного смотрителя, ответственного по приему важных гостей и особ на этом студенческом загуле! Был немедленно отправлен в отставку под надзор двух верных и особо доверенных подруг Веруни! Эти ее подруги, суперкрасивые девчонки, не стали вдаваться в подробности этого своего специального задания, говорить мне, что я могу или не могу делать, а попросту стали по-своему меня опекать, присматривать за мной, контролируя все, чем бы я ни занимался или с кем бы ни общался.
Словом, моя свобода неженатого мужчины была сведена к отдельному столику и с полной бутылкой Хеннесси на нем, где мне было разрешено сидеть, ни к кому другому даже близко не подходить и не приставать со своими глупыми предложениями. Часам к пяти вечера на третьей бутылке Хеннеси я впал в эйфорию любви ко всем собравшимся студентам, независимо от пола и возраста. Начал к столичной молодежи приставать с нравоучительными разговорами, а всем, проходившим мимо моего столика, от смертельной скуки предлагать выпить на брудершафт!
Реакция со стороны королевы приема или студенческого загула на такое неджентльменское мое поведение последовала незамедлительно. Ко мне снова подошли ее лучшие и доверенные подруги, ледяными взглядами своих прекрасных глаз они меня заморозили до неподвижности, заказали такси и в знак наказания вместе с собой отправили в гостиницу. Перед отъездом мне удалось переговорить с метрдотелем Софьей, передать ей одну из своих золотых кредиток, чтобы она оплатила бв все наши расходы по всему этому сейчас творящемуся студенческому безобразию! Кто-то ведь должен был бы оплатить эту вакханалию любви и свободы начинающих журналистов?!