Марк Ганеев - маг нашего времени. Трилогия
Шрифт:
– Поэтому, Максим, прошу тебя останься в палате, охраняй жизнь этого бесценного для нас старикана! Я же побегаю по этажу, попытаюсь разыскать его лечащего врача и у него выяснить, что это за укол они только что сделали Никольскому и куда именно собрались его отправлять?
Мне очень повезло, кабинет лечащего врача находился сразу же за поворотом коридора. Мысленный щуп позволил мне с большой достоверностью установить, что в настоящий момент этот врач находится в своем кабинете, но его дверь была заперта на замок. Я обладал достаточной большой массой тела, чтобы эту дверь выбить из пазов и, честно говоря, только собрался это сделать, когда сообразил, что не могу этого сделать. Так как дверь открывалась в коридор, в мою сторону, а выбить ее в противоположную сторону не было никакой возможности! Тогда я достал свой верный Desert Eagle на его ствол быстренько навернул глушитель. Последовали два выстрела, которые в пустом коридоре отозвались двумя слабыми щелками.
Уже через секунду я находился внутри кабинета, за шикарным письменным столом полусидел, полулежал человек в зеленом элегантном халате, который считался основным элементом фирменной одежды медперсонала клиники профессора Костенко. На меня этот человек совершенно не обратил внимания, он продолжал полулежать в кресле и шевелить губами, словно с кем-то продолжал беседовать. Быстрым шагом я пересек кабинет и остановился перед ним, одного взгляда мне хватило на то, чтобы понять, что этот человек умирает. Это был врач Воронов, в прошлый раз он был лечащим врачом Николая Николаевича Никольского.
Кто-то выстрелил ему прямо в кадык из пистолета Ярыгина, пуля разбила кадык, хрящи гортани, трахеи, с такой раной ни один мужчина долго не проживет. Вот и этот врач клиники Костенко сейчас умирал, он уже не осознавал, что происходит вокруг него. Вскоре кислород перестанет поступать в его головной мозг и тогда я уже ничего не смогу узнать! Поэтому мой мысленный щуп скользнул в сознание этого врача, он искал ответ на вопрос, что за укол, сделали старику Никольскому. И ответ оказался настолько простым, что сначала я в него не поверил.
Именно в этот момент врач Воронов, последний раз вдохнув в себя воздух, отдал господу Богу свою душу, он умер!
В этот же момент ручка двери кабинета начала медленно поворачиваться по оси, кто-то собирался открыть дверь и войти в кабинет врача Воронова. Не могу этого утверждать, может быть, я действительно сильно увлекся работой своего мысленного щупа, копаясь в мозгах умирающего человека, поэтому не вовремя не расслышал, как этот кто-то подошел к двери кабинета, в котором, оказался, и я сам. В результате, у меня попросту не было времени на то, чтобы в нем поискать укромный уголок для себя и там спрятаться. Тем временем дверь уже начала медленно раскрываться. Все, что я успевал сделать в данный момент, так это поднять свою правую руку с пистолетом, и ствол Desert Eagle направить в сторону открывающейся двери. На последнем метре, видимо, от сильного толчка рукой эта дверь стремительно распахнулась и на пороге кабинета прямо передо мной застыли две фигуры в спецодежде спецназовца ФСБ РФ. Первая фигура с головой, повернутой вправо, поэтому спецназовец не мог видеть меня, так как я стоял влево от него на фоне окна, произнесла:
– Петя, что, мы правильно снова попали в кабинет врач Воронова?
– Голос этого человека был мне хорошо знаком, это был сержант Сычев из группы ликвидаторов прапорщика Малашенко.
– Нам приказали найти врача Воронова, и срочно его доставить нашему прапорщику!
– Похоже, что да, Ваня! Но я не понимаю, как такое может вообще случиться? Сначала нам приказывают, найти и уничтожить этого врача Воронова, а сейчас говорят, найти и доставить его в нашу штаб-квартиру! Они, что теперь хотят, чтобы мы с тобой труп этого врача Воронова доставили бы в штаб-квартиру?
Малой доли секунды мне хватило на то, чтобы сообразить, что группа прапорщика Юрия Малашенко только что зачистила клинику профессора Костенко, причину и цели проведения этой операции я пока еще не знал. Но вздохнул с облегчением, так как стало понятным, что авиаконструктор Никольский не был главной целью этой скрытой операции ФСБ. Но в любом случае в данный момент я оказался по уши в дерьме, так как для того, чтобы остаться живым, я должен был первым открыть огонь на поражение и этих двух мальцов ни за что положить на землю! В этот момент мои глаза были сконцентрированы на глазах спецназовца Петра, фамилии его я попросту не знал, зрачки их глаз начали медленно расширяться, Петр, наконец-то, увидел меня, то есть на фоне света, падающего из окна, увидел мою фигуру с вытянутой в их направлении рукой!
Вчера я на широкой публике не раз открыто заявлял о том, что не хочу и не буду убивать невинных людей. Но сейчас я снова оказался в ситуации, если первым не выстрелю и не убью противника, то этот противник обязательно выстрелит и убьет меня! Другими словами, выбора у меня в этой ситуации попросту не было!
Два раза мой верный Desert Eagle негромко кашлянул, две пули пробили шлем на голове старшего сержанта Сычева и в дребезги разнесли его черепушку. Перепрыгнув через его тело, я выскочил в коридор, чтобы пристрелить напарника сержанта. В тот момент Петя демонстрировал чудеса быстроты бега олимпийского чемпиона на короткие дистанции. Мне было бы трудно попасть в столь быстро бегущего человека, тогда я решил стрелять следующим образом. В обойме у меня оставалось семь выстрелов, я сделал два выстрела в ноги бегущего Петра, приподнял слегка прицел до его бедер - и еще выстрела. Затем ствол Desert Eagle приподнял еще немного повыше и произвел еще два выстрела по центру коридора на уровне грудной клетки Петра. Беглецу оставалось пробежать еще пару метров, после чего он скрывался за поворотом коридора, но в этот момент Петр упал на колени. Хотел снова подняться на ноги и снова бежать, но сил у него уже не было. Одна из моих пул пробила его легкие, парень захлебывался от крови, которая вдруг заполнила все его альвеолы. Когда я к нему подбежал, Петр уже потерял сознание и перестал дышать!
Направляясь обратно в палату Никольского, проходя безлюдным коридором клиники, я вдруг сообразил, что если бы не мое смутное беспокойство по поводу состояния его здоровья, то сегодня утром я бы, вероятно, не поехал в клинику профессора Костенко. И, возможно, тогда моего старого друга Николая Николаевича не стало бы, его или застрелили бы, как опасного свидетеля, бойцы группы прапорщика Малашенко, или же посадили в стальную клетку для проведения дальнейших допросов. Или же он был бы отправлен руками своего лечащего врачом, который незадолго до этого собственными руками сделал ему укол. Антидот сейчас находился в кармане моего пиджака, чтобы разбудить Николая Николаевича, вывести его из опасного сна, у меня оставалось в запасе четыре часа, по истечению которого я должен был ему вколоть этот самый антидот! В палате Никольского все было готово для его эвакуации. Николай Николаевич уже лежал на носилках-каталках, закутанный с головой в больничные одеяла. Максим Звонарев в этот момент сидел за столом и чем-то там занимался. Он сразу же меня услышал, как бы я ни старался войти в палату, как можно тише, даже не щелкнув замком двери. Не поворачивая в мою сторону голову, он сказал:
– Ну, как, Руслан, нашел то, что искал? У нас пока все в порядке! Иногда по коридору проходят какие-то вооруженные люди, но к нам в палату они не заглядывают! Что же касается меня ис Никольским, то мы готовы отправляться в дорогу хоть сию минуту.
– Да, Максим, я нашел то, что искал! Николая Николаевича и всех пациентов клиники по приказу профессора Костенко отравили. Почему профессор это сделал, я пока еще не знаю! Бойцы группы прапорщика Малашенко под видом поиска отравителей, сейчас ведут зачистку клиники от каких-то определенных лиц. Я проверил, Никольского в списке лиц, подлежащих нейтрализации, нет! Но только что Малашенко получил еще один приказ, Никольского срочно перевезти в другую московскую клинику. Так что, Максим, настала пора нам отсюда делать ноги вместе с Никольским! Очень хорошо, что ты его так тепло упаковали, на улице прохладно!
Максим Звонарев практически мгновенно собрался покинуть эту палату. ФН90 убедительно болтался под его право рукой. Он подошел к носилкам-тележке, чтобы еще раз проверить, как тепло был упакован наш старик. Затем повернулся ко мне и тихим голосом сказал:
– Ну, все, Руслан, я готов отправляться в дорогу! Доберусь до своего джипа и тогда прощай эта клиника.
– Хорошо, Максим, постарайся не вступить в драку с кем-либо, по дороге до своего джипа! Поверь, что Николай Николаевич нам очень дорог, я бы даже сказал, что в нем сейчас заключено возрождение авиационной промышленности Российской Федерации! Да, и к тому же он очень неплохой старик, с ним всегда приятно иметь дело!