Марк Ганеев - маг нашего времени. Трилогия
Шрифт:
Улица Нижние Мневники пролегала от Крылатского моста и до Карамышевской набережной. В середине воскресного дня эта улица практически пустовала, только изредка по ней на высокой скорости проносились легковые автомобили, грузовых автомобилей на этой улице можно было бы редко встретить, но сегодня и не было совсем видно.
Я уже говорил о том, что сегодняшний день выдался тихим, сухим и теплым октябрьским днем. Поэтому нам с Михалычем ничто не мешало, чтобы, сидя в салоне Мерседеса, наслаждаться ездой на этом комфортабельном автомобиле. При этом глазеть по сторонам, пытаясь разыскать любые доказательства того, что прошлой ночью на этой красивой московской улице проходили полуночные заезды любителей на скорости погонять по улицам и проспектам Москвы. Мы ехали по московской улице Нижние Мневники, а мне в тот момент казалось, что Михалыч наш Мерседес уверенно гонит на высокой скорости по трековой дорожке громадного автостадиона. В иные моменты этой поездки во мне возникали ассоциации, что мы стали непосредственными участниками очередного заезда спортивных суперкаров известных всему миру брендовых автогонок!
Наш Мерседес стремительной черной птицей слетел по крутому спуску Крылатской улицы к берегам Москвы-реки! Не менее стремительно он затем взлетел на Крылатский мост, в этом месте перекинувшимся через Москву-реку. В тот момент, когда мы все еще находились на мосту, то мы оба, я и Михалыч, увидели, что все четыре полосы улицы Нижние Мневники, две из которых вели в центр Москвы, а две другие - из центра города, были перечеркнуты толстой красной линией, над которой большими буквами было написано слово: "Старт"!
В данный момент съезд с Крылатского моста на улицу Нижние Мневники представлял собой громадную свалку мусора. Мусора было так много, что Нижние Мневники в этом месте совершенно не походили на московскую улицу. Правда, тут и там на этом стартовом отрезке улицы валялось великое множество фирменных оберток от снеков, горячих сосисок, гамбургеров, сэндвичей и попкорнов.
На мгновение я представил себе, как молодые москвичи и москвички, прикатив сюда на своих автомашинах, ели и наблюдали за тем, как на старт заездов уходили все новые и новые гонщики на своих модерновых суперкарах. Этих дорогих суперкаров коснуться было боязно из-за их дороговизны, а их гонщики, такие как и ты, мальчишки и девчонки, небрежно занимали водительские места в своих суперкарах. Перед выездом на старт они с клацаньем переключали сцепление, до громкого свиста доводили шум работающего на бешеных оборотах двигателя. А москвичи, чтобы понизить в себе уровень адреналина, одну за другой выпивали пластиковые бутылки из-под воды и из-под различных газированных напитков. Было воскресение и уличные уборочные машины пока еще поработали в этом месте
Проезжая этот участок Нижних Мневников, Михалыч снизил скорость Мерседеса до минимума, чтобы, не останавливаясь, мы могли бы спокойно рассмотреть стартовую линию вчерашних уличных гонок. Если судить по количеству мусора, оставшегося после зрителей, а также по примерному количеству мест для парковки автомобилей, то можно было бы сказать, что автомобилей было шесть-семь тысяч. В среднем в каждом автомобиле была одна или две пары зрителей, таким образом общее количество зрителей было под двадцать тысяч человек. И такое количество зрителей было только на старте гонок!
Слабый осенний ветерок перекатывал пустые пластиковые бутылки и стаканчики с одного на другое место на мостовой и по обочинам улицы. Даже сидя в салоне Мерседеса с поднятыми стеклами, мы с Михалычем хорошо слышали это почему-то раздражающее шуршание пластика. Но помимо пластиковых бутылок на газоне и на мостовой повсюду виднелись и стеклянные бутылки из-под водки, виски, коньяку, текилы и из-под различных горячительных напитков. Меня до глубины души поразил тот факт, молодые ребята употребляли столь крепкие напитки в присутствии, а, возможно, и вместе со своими спутницами, а затем садились за руль своего автомобиля!
От всего увиденного и у Михалыча сильно испортилось настроение, он начал хвататься за свой мобильный телефон и пальцем набирать какой-то номер. Ему долго не отвечали, он снова и снова набирал этот номер телефона, пока ему не ответили. Он тут же начал кричать дурным голосом, и этот его крик был настолько пронзительным, что мне показалось, что вот-вот лопнет барабанная перепонка моего левого уха:
– Скотина ты полковник, а не начальник отделения милиции! Признавайся, сколько тебе заплатили за то, чтобы ты молчал о том, что по ночам происходит на территории твоего отделения милиции? Я же тебе еще вчера ночью звонил и спрашивал, как честного полковника милиции, что у тебя по субботним ночам происходит на улице Нижние Мневники? И что ты мне ответил? Что у тебя на территории одна тишь, гладь и божья благодать! Я же тебя просил, направить наряд милиционеров на эту улицу. В случае проведения на ней полуночных автомобильных гонок, прекратить эти противоправное мероприятие. Ты же, полковник, тогда мне сам перезвонил, чтобы лично меня заверить в том, что на улице Нижние Мневники все спокойно, что ничего там противозаконного не происходит! Сегодня я, проезжая по этой улице, собственными глазами могу видеть то, что ты вчера, крышуя эти уличные гонки, меня просто-напросто обманул! Теперь, подполковник, мне придется по приказу министра этим делом лично заниматься. Ты же, подполковник, говнюк, смотри, так как я не собираюсь с тобой больше церемониться, и далее прикрывать твои махинация с законом!
Отключив мобильник, взбешенный разговором с неизвестным полковником, Михалыч посмотрел в мою сторону. Видимо, ему не хотелось, чтобы я стал свидетелем такого его разговора со своими "друзьями", но сделанного дела не исправишь, а обратного не вернешь! После чего он успокоился и спросил, обращаясь ко мне:
– Руслан, я думаю, что оперативников и следователей нам следует вызвать только после того, как мы осмотрим финиш этой гоночной трассы! Посмотрим, что сейчас там творится?
На это предложение Михалыча я только нейтрально пожал своими плечами, это были его милицейские дела, ему ими и следовало заниматься! В тот момент я пытался разобраться в информации, которую негласно перекачал из сознания Дмитрия Алферова Я все никак не мог понять, почему наш проект по восстановлению авиационной промышленности России вызвал такую, я бы сказал, несколько негативную реакцию в российском правительстве и в окружении Президента. Почему Геннадий Вольский вместо того, чтобы встретиться со мной и договориться об откате или о своем участии в проекте, открыл против нас самые настоящие боевые действия?
Но додумать эту мысль до конца я не успел, добраться до финиша трассы нам так и не удалось, еще издали мы с Михалычем увидели полусожженный белый Ламборджини. Этот суперкар стоял на пересечении Нижних Мневников и проезда Главмосстроя. Если судить по количеству пулевых пробоин его корпуса, то этот суперкар, видимо, летел по улице на высокой скорости, когда его расстреляли автоматчики. От выстрелов, чуть ли не упор, Ламборджини резко занесло, передними колесами его вынесло на тротуар, своим передком он врезался в каменную стену одного из автосервисов, которых было множество на этой улице.
Сейчас он стоял, уткнувшегося разбитым капотом в кирпичную стену автосервиса, большая маслянистая лужа образовалась под его передними колесами. Еще издали заметив впереди белое пятно, Михалыч начал слегка притормаживать наш Мерседес. Когда же мы с суперкаром поравнялись, то он резко вывернул руль Мерседеса влево и, пересекая двойную сплошную линию улицы, остановился рядом с суперкаром.
Не покидая салона Мерседеса, мы визуально осмотрели этот Ламборджини, чтобы тут же убедиться в том, что наши дела стали совсем плохи! Этот расстрелянный Ламборджини не оставлял надежды на то, что наши поиски пропавших друзей Нины Алферовой теперь закончатся успехом! Любой дилетант мог установить, что этот суперкар был обстрелян из автоматического оружия, о чем свидетельствовали количество пулевых пробоин в его корпусе, разбитые стекла. Водительское сидение затекло таким количеством крови, что нельзя было и подумать о том, что он выжил после столь интенсивного обстрела! Только после этого мы покинули салон и вышли наружу.
Я, словно сомнамбула покинул Мерседес, подошел к расстрелянному к Ламборджини со стороны водительского сидения, в душе лелея надежду на то, что даже после того объема потерянной крови, он остался живым, что его забрала скорая помощь! В это мгновения померкло мое сознание и, я воочию увидел, как из дымящегося Ламборджини закамуфлированные бойцы спецназа с дымящимися на свежем воздухе стволами автоматов Калашникова вытаскивают рыжеволосую девчонку с закрытыми глазами. Меня до глубины души поразила невероятная бедность кожи ее лица и ярко рыжая копна волос, обрамляющая это красивое девичье лицо. В этот момент к этим двум спецназовцам подошел третий, он, видимо, был сержантом и командиром этих двух солдат. Правой рукой он потрогал биение сонной артерии на шее Нины Алферовой, а затем устало произнес: