Марк Ганеев - маг нашего времени. Трилогия
Шрифт:
Как бы в доказательство моих мыслей, было хорошо заметно, что этот автосервис в данный момент не работал, не работал он и вовремя вчерашних полуночных автогонок. Хотя место его расположения было чрезвычайно удачным, рядом с финишем мероприятия, что гарантировало постоянный приток заказчиков на мелкий ремонт автомобилей. Когда мы проезжали другие автосервисы, то мы видели, что все они работали, приближался зимний сезон и многие автовладельцы спешили поменять летнюю резину на зимнюю.
К этому же сервису не стояло ни одной машины, не было видно людей, через его окна было видно, что в его помещениях не светилось ни единого огонька света. Он имел небольшой дворик и отдельные ворота для заезда в него. Помимо порот во двор, этот автосервис имел еще трое автоматических ворот, через которые автомобили проезжали к подъемникам, которых, как я уже говорил, было три. В средние ворота была врезана дверь, через которые технический персонал этого автосервиса проходил на работу.
При виде этих ворот учащенно забилось мое сердце, как-то само собой получилось, что я слегка притормозил свой шаг. В тот момент Михалыч шел меня впереди, поэтому, естественно, что он первым из нас рукой ухватился за ручку этой двери и потянул ее на себя, собираясь ее открыть. В моей голове тотчас послышался щелчок, новое видение внезапно всплывает в моем сознании. Я вижу лицо бойца спецназа, который стоит на посту слева от дверей, через которые я с Михалычем должен пройти внутрь автосервиса. Крупным планом я вижу совершенно белое лицо солдата первого года службы, его глаза выражают дикий ужас, когда мимо него проносят носилки, на которых в бессильной позе распростерлось сильно залитое кровью тело девчонки. Губы солдата непроизвольно шепчут:
– Ну, зачем и кому это было нужно? Ребята, вы что творите? Девчонка ж совсем молодая, ей еще рано быть врагом народа?!
Свет внезапнопомерк в моих глазах, светлый день сменяется густыми сумерками, мы с Михалычем вдруг оказались в помещении автосервиса, в котором с трудом, но было можно различить лишь игру света с тенями. Внезапно в этой темноте возник жужжащий звук, а затем резкий луч свет огненным шнуром темноту сервиса, высвечивая небольшой сектор, заваленный грязной ветошью. Оказывается, Михалыч, как истинный российский милиционер, имел при себе небольшой российский фонарик. Ну, знаете, у таких фонарей в ручке имеется небольшой рычажок, если пальцами руки его постоянно сжимать разжимать, то вместе с жужжанием этот фонарик вырабатывает довольно-таки сильный луч света.
Вот сейчас мой напарник и бродил по помещениям автосервиса, высвечивая себе дорогу лучом света этого фонарика. Я же воспользовался магическим ночным зрением и теперь, наподобие черной кошки, более или менее свободно ориентировался в этом темном помещении. К тому же оно оказалось чрезвычайно грязным, даже в полной темноте хорошо видел, что бетонный пол сервиса был покрыт одними маслянистыми лужами. Один раз я едва не поскользнулся в одной такой луже и едва всем своим телом не свалился в другую, более глубокую лужу, оставшуюся после смена моторного масла. Под жужжание фонарика Михалыча я обследовал один подъемник за другим, два из них были все еще заняты ремонтируемыми автомашинами. Третий же подъем был завален какими-то металлическими деталями и грязной, в масле ветошью.
Все это, темнота и грязь в помещениях автосервиса, отсутствие людей, идиотски-противное жужжание фонарика напарника, действующее на нервы, а главное - нехорошие предчувствия, производили неизгладимо тяжелое впечатление! Я прямо-таки ощущал, как дикий ужас все больше и больше заполнял мою душу. Одновременно я мог и на расстоянии наблюдать за тем, как мой Михалыч приводил в порядок и успокаивал свою душу. Крадучись, из внутреннего кармана своей куртки он временами доставал плоскую флягу на пол-литра, и оттуда лакал что-то алкогольное. После такого самоуспокоения моего напарника к запаху тоски, угнетенности и безнадежности, так и витавшим во всех помещениях автосервиса, добавлялся крепкий запах армянского коньку. Я и не заметил, как принялся бродить след в след за Михалычем, прилагая неимоверные усилия для того, чтобы даже случайно не пойти в дальний угол этого автосервиса.
Вдруг послышался стон и стонала, как мне показалось, девушка или молодая женщина:
– Пить, я хочу пить! Принеси мне воды, пожалуйста!
Я сразу же понял, что девушка этой просьбой о воде обращалась не ко мне, а она, видимо, молила самого господа Бога! В мгновение ока целенаправленной телепортацией я перенесся на три метра вперед, чтобы оказаться рядом с большой кучей использованной автомобильной ветоши. На вершине этой грязной кучи лежала девушка, ее глаза, несмотря на темноту я хорошо видел, были плотно закрыты. Девушка была бес сознания, когда я рукой коснулся ее шеи, чтобы нащупать ее пульс, то меня до глубины души поразил холод, который камнем сковал ее тело.
– Ну, и как она?
– За моей спиной поинтересовался Михалыч
– Скорее мертва, чем жива!
– Ответил я, всеми силами пытаясь нащупать пульс биения ее сердца, но пока у меня ничего не получалось.
– Михалыч, ты обещаешь хранить молчание до конца своей жизни? Никому не расскажешь о том, что сейчас увидишь!
– Даю слово советского офицера!
– Тут же последовал ответ моего сегодняшнего напарника.
– Буду до своей смерти молчать обо всем, что сейчас не увижу!
Уже больше не раздумывая, я быстро скидываю с самого себя всю одежду, раздеваюсь догола и голым начинаю танцевать некий танец. Этот танец больше похож на топтание медведя на одном месте. Но, тем не менее, от этого топтания я разогреваюсь до такой степени, что от моего тела начинает прямо-таки валить пар. После чего я запрыгиваю на кучу этой грязной ветоши, с силой прижимаю к себе умирающую девушка, и вместе с ней зарываюсь в самую глубь этой кучи. В душе я надеюсь своим душевным теплом вырвать эту невинную душу из оков смертельного холода. В какой-то момент мне вдруг стало ясным, что моего душевного тепла, моих усилий явно не хватит для того, чтобы Нину Алферову, а это была она, вырвать из лап смерти! В глубине моей души вдруг зарождается страшный медвежий рев отчаяния, бессилия, он мощно прорывается наружу.
В какое мгновение моего обнаженного плеча касается рука Михалыча, затем и вторая его рука ложится и на второе мое плеча. Я слышу мысленный голос своего напарника:
– Вот все мы такие, любим к месту и к не месту произносить слова высокого стиля "хранить", "до конца жизни". А когда наступает ответственный момент дела, то тут же превращаемся в медведя, чтобы на весь белый свет прореветь о том, что у тебя не хватило сил и тепла начатое дело довести до логического конца.
Михалыч так и не успел договорить до конца всей этой своей мысли, как через его руки в меня начало изливаться душевное тепло. Вначале мне даже показалось, что это тепло было настолько горячим, что оно меня прямо-таки обожгло.
В этот момент я почувствовал, как в первый раз дрогнуло сердце Нины Алферовой, оно сократилось, затем пошло второе сокращение. Вскоре оно равномерно билось, за эту долю секунды я почувствовал всю ту боль, которую сейчас вновь ощущтила Нина. У нее были прострелены грудь, бедро, раны так и не были перевязаны. Снова возобновилось кровотечение. И тогда я ввел девчонку в искусственную кому и, порвав свою нательную тенниску на бинты, кое-как перевязал ее раны. Главное, чтобы девушка не потеряла слишком много крови до приезда скорой помощи.