Марка страны Гонделупы (иллюстрации Клементьевой К.А.)
Шрифт:
Драка с Лёвой – раз. Разговор со старшей пионервожатой Зиной – два. Ужасный случай, который произошёл с Петей на уроке арифметики – три. И в довершение всего Кирилка незаметно исчезает из школы, даже не предупредив об этом Вовку. Хорошо, хоть Зина назначила им прийти к трём часам. Можно успеть пообедать, сбегать за Кирилкой, и они вместе явятся на заседание в пионерскую комнату ровно в три. Минута в минуту!
Может быть, впервые за всю зиму Вовка возвращался из школы в полном одиночестве. А когда идёшь домой совсем один и рядом нет
И поэтому, возвращаясь из школы совсем один, Вовка всю дорогу думал.
Вообще же, для Вовки в жизни не было ничего неясного и раздумывать над чем-либо он не любил. А если и встречались какие-либо неясности, то рано или поздно всё само собой выяснялось – значит, тоже не стоило тратить времени на размышления.
Но сегодня… Сегодня сплошь всё казалось неясным.
Зачем, например, он сцепился с Лёвой? Из-за Пети? Но ведь с Петькой они поругались на всю жизнь. И разве ему, Вовке, не всё равно, обманул Лёва Михайлов Петьку или не обманул? Почему же у него зачесались руки? Почему он не мог не крикнуть Лёве: «Ты вор!»?
Непонятно…
И ещё другое: как мог Петька так сказать Клавдии Сергеевне? Как он посмел? И главное: почему он так сказал?
Вовка шёл, глубоко задумавшись, мрачно сдвинув чёрные брови. И он даже не обернулся, когда толстая продавщица из гастронома, увидев его, крикнула на всю улицу:
– Мальчик, мальчик, подожди…
Нет, Вовка шёл всё тем же ровным шагом и даже головы не повернул, словно этот возглас относился не к нему.
Между тем продавщица, стараясь догнать Вовку, кричала изо всех сил:
– Мальчик, мальчик… Ты оглох, что ли? Остановись!
Но Вовка будто и вправду стал слегка туговат на оба уха. Он шёл себе и шёл не оборачиваясь.
Тогда толстая продавщица ускорила шаг, догнала его, уцепилась за него и гневно крикнула:
– Стой же наконец!
Тут уж Вовка, само собой разумеется, остановился, и застыл как вкопанный.
– Ну? – вскричала продавщица, еле переводя дух. – Долго прикажешь за тобой гоняться?
– Ох, тётя! – воскликнул Вовка, тоже еле переводя дыхание. – Как вы меня испугали!..
– Нет, как вам это покажется? Бегу за ним целый квартал, и он же ещё на меня в претензии! Ну? – грозно продолжала она. – Говори, где ты был в воскресенье после обеда?
– Что вы, тётечка? – на всякий случай соврал Вовка. – Нигде я не был! Провалиться мне на этом самом месте… Целый день дома сидел! Вот спросите маму.
– Нет, как вам это покажется? – сердилась продавщица. – Он же целый час торчал возле моей витрины, и он же целый день сидел дома… Тогда кто это был?
Тут Вовка окончательно перетрусил. Где же он видел эту толстую сердитую тётку и в чем перед ней провинился?
А вдруг он расколотил стекло в какой-нибудь витрине?
Стараясь высвободиться из цепких пальцев, державших его плечо, и озираясь по сторонам, Вовка жалобно захныкал:
– Ой, тётечка, честное-пречестное, это был не я… Ой, ой, ой, пустите моё плечо! Ой, ой, честное слово…
Продавщица сняла руку. Внимательно посмотрела на Вовку:
– Не ты, значит? Тогда кто же?
– А я почём знаю! – весело воскликнул Вовка. Он был в восторге, что ему так ловко удалось вывернуться. – А я почём знаю, кто бьёт стёкла в ваших витринах!
– Что?! – снова взвилась продавщица. – Какие стёкла? В каких витринах? Кто разбил?
Она опять цепко ухватила Вовку за плечо. Вовка пришёл в полное отчаяние:
– Тётечка, ну что вы меня держите? Пустите. Я ещё не обедал.
Но продавщица изо всех сил принялась трясти Вовку:
– Нет, раньше ты мне скажешь, кто бьёт стёкла, а потом будешь обедать! Ну?
– Зачем вы меня трясёте? Я ещё не обедал… – чуть не плача, стонал Вовка. – Это вы говорите про стёкла, а я ничего не знаю…
– Какие стёкла? Кто про них говорит! Уже час, как я тебе толкую: где тот рыженький, который вчера покупал чай в моём штучном отделе?
– Подождите, тётя, – обрадовался Вовка. – Это мой товарищ Кирилка вчера покупал чай…
– Так ты его знаешь?
– Мы же вместе покупали!
– Почему же ты раньше молчал?
– Так вы меня про чай не спрашивали.
– А про что я тебя спрашивала? Про белую козу?
– А зачем вам Кирилка? – вдруг насторожился Вовка. – Что он вам дался?
Продавщица всплеснула руками:
– Опять не понимает! Я ж тебе объясняю: пусть приходит за сдачей. Он оставил у меня четыре рубля восемьдесят пять копеек. Теперь понял?
– Понял, понял!
– «Понял, понял», а ни с места! Беги и скажи ему, пусть приходит за сдачей. Ну, чего же ты стоишь? Приклеили тебя?
– Тётечка! – взмолился Вовка. – Пустите меня! Вы опять уцепили… Я двинуться не могу.
Толстая продавщица окончательно возмутилась:
– Кто тебя уцепил? Беги! Кто тебя держит? Беги…
И Вовка побежал. Но теперь он бежал уже не домой, a прямо к Кирилке.
Так вот почему Кирилка был сам не свой на уроке арифметики! Вот почему даже не мог сказать, сколько будет четырежды два. Теперь понятно. Что и говорить: четыре рубля – деньги немалые. Небось и попало же ему за них! А всё эта марка из пиратской страны… Как её там?
Вовка нёсся как вихрь. В один миг он был возле заводского общежития, пробежал длинный коридор и толкнул крайнюю дверь той комнаты, где жили Кирилкины родные. С разбегу он оказался на самой серёдке комнаты, возле обеденного стола, за которым сидела Кирилкина тётка, тощая, длинноносая, с растрёпанным пучком на затылке, Кирилкин веснушчатый дядя и Кирилкин двоюродный братик Генечка.