Маркграф из Преисподней
Шрифт:
— Оставлю тебя, Макс, — сказал, поглядев на это, брат. — Если захочешь, приходи потом в мои покои. Поболтаем. Кажется, нам есть, что обсудить.
— У меня вопрос, — остановил я его, пользуясь тем, что кухарка вышла за очередным блюдом. — Когда я лежал без сознания и, вроде как, помирал, у тебя возникала мысль, что, если повезёт, титул достанется тебе? Только честно!
Парень сначала нахмурился, но затем вдруг усмехнулся.
— Честно? Да, закрадывалась такая фантазия. Не стану врать, будто ни разу об этом не задумался. Но я не сказал бы «если повезёт». Скорее, наоборот. Не все жаждут принять на себя ответственность, Макс. И отец готовил к этому именно тебя — не меня. Думаю, я бы не потянул. Так что я рад, что ты выжил. Наверное, такова воля Господа.
— В каком-то смысле, так и есть, — кивнул я. — Ладно, до скорого. Не обещаю, что приду поболтать, как ты выразился, но ещё увидимся.
— Само собой. Куда мы денемся? Приятного аппетита.
Когда он ушёл, я принялся пробовать кушанья. И, надо отдать должное Агафье Матвеевне, они были выше всяческих похвал! Я даже прикинул, не заслужила ли она награды, но решил, что это чересчур. Не стоит раздавать такое сокровище направо и налево. В конце концов, это её работа. И потом, я ведь ещё не имел возможности сравнивать. Вдруг её стряпня не так уж хороша, как мне показалось?
Тем не менее, я сожрал всё, что кухарка передо мной поставила, а затем отправился к себе. И вовремя, потому что минут через десять постучал лакей, чтобы сообщить, что пришёл врач.
Доктор Вернер был невысоким, сухопарым желчным человечком с большой лысиной и невзрачными чертами лица. Он водрузил свой саквояж из свиной кожи на журнальный столик, раскрыл и достал инструменты. Затем указал мне на кровать.
— Будьте любезны, господин маркграф, прилягте на несколько минут, чтобы я имел возможность вас осмотреть.
Его тон резко контрастировал со словами: в нём не было ни капли любезности.
— Я пока не маркграф, — ответил я, заваливаясь поверх одеяла. — Но скоро буду.
— Считайте, что я опередил реальность. Вы забыли раздеться, господин Пожарский.
— Вы не просили.
— Вроде, это подразумевалось. Впрочем, неважно. Я подожду.
Вот такие люди мне нравятся. Ни намёка на раболепие, а я ведь ему плачу. Спустя минут двадцать врач объявил, что я совершено здоров, что лично его удивляет, так как он был почти уверен, что я не жилец. Всё это он выдал с кислой миной — словно я его разочаровал. Поздравив меня самым мрачным тоном, какой только можно вообразить, он собрал свои холодные блестящие инструменты в саквояж и удалился, язвительно пожелав мне не болеть.
Сразу после него заявилась мать. Было заметно, что она успела перемолвиться с доктором Вернером, и всё же решила спросить, как я себя чувствую. Пришлось заверить, что прекрасно.
— К тебе приехал человек, — сказала она под конец разговора. — Наверное, тот самый, о котором ты предупреждал. Представился господином Ангеловым. Ты его знаешь?
— Думаю, это он и есть. Пригласи гостя сюда.
— Его придётся обыскать. Этот человек может быть подосланным убийцей.
— Хорошо. Когда его обшмонают, пусть приведут в мои покои. Это всех устроит?
Спустя двадцать минут в дверь постучали. Когда я ответил, в комнату заглянул охранник.
— Ваша Светлость, господин Ангелов.
— Так впускай.
Дверь распахнулась, и порог переступил молодой человек с безупречным лицом, в белоснежном костюме-тройке и шёлковом галстуке, заколотом золотой булавкой с крылышками. О стрелки его брюк можно было бы порезаться.
— Добрый вечер, господин Пожарский, — улыбнулся он, продемонстрировав жемчужные зубы.
— Садитесь, — я небрежно указал на кресло с высокой спинкой, получившее название в честь Вольтера. — Оставьте нас, — это уже охране.
Как только мы остались вдвоём, гость расположился в кресле, закинув ногу на ногу. Его ботинки сверкали, словно были не из кожи, а из светло-коричневого стекла.
— Итак, — проговорил он, когда я сел напротив. — Позвольте представиться: Сахиил. Возможно, вы обо мне слышали. Впрочем, это не имеет значения. Я всего лишь посланник. Вернее, курьер, — он усмехнулся и смахнул с плеча несуществующую пылинку. — Вы, Герцог, изъявили желание взять с собой коня и копьё. Они дожидаются внизу. Охрана не разрешила ничего взять во дворец. Или замок. Даже не знаю, на что больше похоже ваше новое жилище. Так или иначе, моя миссия выполнена. Нужно ли напоминать, что с этими артефактами следует обращаться крайне осторожно? Они не должны попасть в человеческие руки.
— Да, я в курсе. Постараюсь на налажать. Впрочем, никаких гарантий. Засунуть меня сюда — не моя идея, так что я никому ничего не должен.
— Считайте, как угодно, но в случае чего последствия разгребать придётся вам, Герцог.
Я усмехнулся.
— Кто бы сомневался! Если это всё, то я дольше не задерживаю. Уверен, на Небесах полно неотложных дел. Скучных и обязательных.
Посланник поднялся. Поправил золотые кудри.
— Вы совершенно правы, Герцог. Удачи в исправлении. Надеюсь, хоть у вас получится.
— Особо не рассчитывайте. Всё, счастливо долететь. Не потеряйте перо по дороге. Это тоже артефакт, которому здесь не место.
Ангел свалил, а я, выждав несколько минут, поспешил вниз, где меня дождались конь и копьё.
Великолепное животное антрацитово-чёрного цвета нетерпеливо гарцевало перед крыльцом, пуская ноздрями пар, в котором то и дело проскакивали язычки пламени. Двое конюхов разглядывали его в недоумении и со страхом. Моё появление они восприняли с заметным облегчением.
— Это просто удивительное животное, Ваша Светлость! — поделился впечатлениями один из них. — Никогда не видел подобных лошадей. Просто монстр какой-то! И, кажется, он почти разумен…
— Так и есть, — бросил я, беря коня под уздцы. Тот сначала дёрнулся, а затем признал меня и радостно всхрапнул. — Его зовут Морс.
Коня подарил мне Баал, создав его из райского скакуна, похищенного из Эдема.
— Морс? — глупо улыбнулся второй конюх. — Как напиток из клюквы?
— Нет, дебил! Как «смерть» на языке, который ты, очевидно, не знаешь. Отведите его в конюшню. Если с ним что-нибудь случится — что угодно — вам конец. И это не преувеличение. А, да! Поосторожнее с ним: он кусается.