Маркиз де Карабас
Шрифт:
Грожан рассказал про данное Кантэну слово и о том, как они вторично захватили его на дороге.
— Потому что не мне решать такие дела. Потому что, по-моему, вопросы чести должны разбирать люди знатного происхождения. Вот я и привел его к вам, сударь.
— Пустая трата времени, — красивое лицо Буарди было бледным от горя и гнева. — Пустая трата времени. Все это не относится к делу. Эта собака — шпион, остальное не имеет значения. К чему держать слово, данное шпиону! На них не распространяются законы чести, — он повелительно махнул
— Подождите, сударь! — воскликнул Кантэн, почувствовав на себе руки головорезов Буарди. — Это чудовищная ошибка. Я не шпион.
Буарди посмотрел на охранную грамоту, затем поднял ее и помахал бумагой, презрительно скривив губы.
— Видимо, именно потому, что вам не удалось убедить в этом господина де Буажелена, вы и сочли необходимым его убить.
— Здесь вы ошибаетесь. Я не убивал его. Даже ваши люди подтвердили, что у нас был честный поединок.
— Я не склонен этому верить. Во Франции не было лучшей шпаги.
Даже перед лицом смерти Кантэн не мог удержаться от смеха.
— Сегодня я доказал, что это такая же ложь, как и все остальное.
Трудно было допустить большую неосторожность. Буарди ударил кулаком по столу:
— Говорю вам: уведите его и прикончите!
Кантэн яростно вырывался из вцепившихся в него рук.
— Так, значит, вы все — убийцы? Неужели правда настолько вам безразлична, что вы не хотите выслушать ее? Я был в Кэтлегоне в качестве гостя маркизы дю Грего еще до того, как туда прибыл генерал Гош. Пошлите к ней. Она подтвердит мои слова. К Гошу я не имею никакого отношения. Как вам уже было сказано, я имел право приехать в Шавере, потому что...
— Хватит! — проревел Буарди. — Вам следовало дать объяснения Буажелену, который мог судить о том, правдивы они или нет. Но вы предпочли убить его. Для меня этого вполне достаточно. Вы убили его, и этого более чем достаточно, кем бы и чем бы вы ни были. Пора кончать. Грожан, увести его!
— Но, сударь, ради Бога! — воскликнул Кантэн, когда его уже тащили к двери. — Неужели вам совершенно безразлично, кто я такой?
— Да будь вы хоть принцем крови, мне это абсолютно безразлично. Мне безразлично лишь то, что вы сделали. И вы сполна заплатите, — последовал неумолимый ответ.
Кантэна уже подтащили к двери, но тут она широко распахнулась и на пороге выросли две фигуры, загородив проход.
Шуаны оттолкнули Кантэна в сторону, давая дорогу прибывшим. Один из них был высокий и худощавый, с властным лицом, второй — полный и приземистый.
Они вошли в комнату — высокий мужчина несколько впереди своего спутника — и оглядели присутствующих.
— Что здесь происходит? — спросил высокий безразличным тоном, но когда взгляд его красивых глаз остановился на Кантэне, у него перехватило дыхание. — Вы, сударь... здесь? Пленник? — Его волнение возрастало. — Что это значит?
Кантэн поднял поникшую голову и к немалому изумлению и облегчению увидел графа де Пюизе, которого так бесцеремонно выставил из своей академии в Лондоне. У молодого человека не было оснований полагать, что граф проявит интерес к его судьбе, но в глубине души у него затеплилась надежда. Словно издалека он услышал ответ Буарди:
— Это негодяй, с которым должно поступить по справедливости.
— По справедливости? И какого же рода эта справедливость?
— Такого, что мы применяем к шпионам и убийцам. Кончайте с ним, Грожан.
Если Буарди отдал приказ повелительным тоном, то жест поднятой руки графа, приказывающий шуану остановиться, был не менее повелительным. Характерным для него уверенным шагом он прошел мимо Кантэна.
— Если не возражаете, я бы желал более подробно узнать об этом деле.
Удивленный Буарди поднял на него глаза, и его гнев сменился нетерпением.
— Дело уже решено и закончено. Увести его.
— Подождите! — в голосе графа зазвучали властные ноты. — Кажется, вы не расслышали меня. Я сказал, что желаю узнать все об этом деле. Излишняя поспешность в отправлении справедливости всегда подозрительна. Развяжите ему руки, Грожан.
Кантэна удивил не столько сам приказ, сколько поспешность, с какой он был выполнен.
Разъяренный Буарди вскочил из-за стола.
— Что это значит, Пюизе? Вы вмешиваетесь в мои дела?
— Вы вынуждаете меня к этому. Об этом господине мне известно нечто такое, чего вы не удосужились узнать, прежде чем вынести свой скоропалительный приговор. Мне это не нравится.
— Меня не интересует, что вы о нем знаете. Я, со своей стороны, знаю то, чего не знаете вы. Он убил Буажелена. И за это я повешу его — при всем том, что вам про него известно и что он сам наговорит о себе.
— Понимаю, — в голосе Пюизе звучала нескрываемая насмешка. — У вас весьма своеобразное понимание справедливости. Вы решили стать орудием личного мщения. Я прибыл как раз вовремя.
— Не соблаговолите ли сказать, для чего?
— Для того, чтобы не дать свершиться преступлению, за которое я был бы вынужден призвать вас к суровому ответу.
— Призвать к ответу? Меня?
— Да. Именно вас. А для начала — позвольте мне представить вас маркизу де Шавере.
Глаза Буарди расширились от удивления, лицо исказилось негодованием.
— Какая ложь!
— Объяснимся начистоту, господин де Буарди. Не следует ли мне понимать, что лжет не кто иной, как вы?
— Что? — Буарди нетерпеливо взмахнул руками. — Я хотел сказать, что удивляюсь вашей доверчивости.
— Я сказал вам то, что мне достоверно известно. Я встречался с господином де Шавере. В Лондоне.
— Но эта личность — шпион.
— Вам кто-то сказал об этом. Какая глупость!
— Но вот доказательство! — И Буарди дрожащей рукой протянул графу охранную грамоту. — Если вам его недостаточно, спросите Грожана.