Маркиз и Жюстина
Шрифт:
Между будущей жертвой и тем, кто совершал жертвоприношение, возникало что-то вроде мистического родства. Когда воин брал человека в плен, он говорил: «Вот мой возлюбленный сын». А пленный отвечал: «Вот мой почтенный отец». В представлении ацтеков они были одной семьей и одной плотью.
По случаю празднования большой победы ацтекский правитель (или тлатоани, «тот, кто приказывает») Мотекусома I приказал сделать большой камень-алтарь для жертвоприношений – «Камень Солнца». Резчики по камню высекли на его круглой горизонтальной поверхности стилизованное изображение Солнца с углублением в центре для крови жертв. На боковых сторонах изобразили эпизоды победоносных войн, выигранных, благодаря помощи бога Солнца. Камень водрузили
На церемонию приглашены правители союзных и покоренных городов. Пленникам дают пьянящий наркосодержащий напиток, чтобы смягчить ужас смерти и страдания. Иногда жертвы теряют сознание, и их приходится силой тащить к алтарю, но большинство пленников идут на смерть добровольно, потому что воин, погибший на жертвенном камне, станет «спутником орла», то есть войдет в свиту Солнца и будет сопровождать его в небесном пути.
Мотекусома открывает праздник, с помощью нескольких жрецов принеся в жертву на «Камне Солнца» первых обреченных. Четыре жреца берут их за руки и ноги, пятый – держит голову, а правитель ритуальным зазубренным ножом вскрывает им грудь и вырывает сердце. Оно еще живое и бьется в его руке, под возгласы присутствующих он поднимает его вверх, к Солнцу, показывая божеству его пищу. Кровь стекает по желобу на камне в деревянный или каменный сосуд – «орлиное блюдо», туда же бросают сердце.
Со времен Мотекусомы I введена особая инаугурационная церемония – «мытье ног (в крови)», в ходе которой всякий новый тлатоани, начиная правление, приносил кровавые жертвы в честь племенного бога Уитсилопочтли, который считался воплощением Солнца. А для жертвоприношений нужны пленники. Поэтому перед инаугурацией ацтекские правители вели инаугурационные войны с целью захвата пленных.
В тысяча пятьсот семнадцатом году другой ацтекский правитель Мотекусома II начал войну против городов-государств Тлашкала и Уэшотцинко. Первая битва не принесла успеха. Разгневанный правитель приказал холодно, без почестей, встретить вернувшихся воинов. Но в новом сражении взяли в плен много людей, что служило критерием успеха, и тлатоани был доволен. Были устроены жертвоприношения пленников в честь богини плодородия Тонатцин, которые по жестокости превзошли все, что было ранее. Пленных разделили на три группы. Первых принесли в жертву традиционным способом: рассекли грудь и вырвали сердце. Вторым повезло меньше: обреченных сначала поджарили на жаровне, а потом, уже у полумертвых, вырвали сердца. Для третьих у храма Тонатцин построили эшафот со столбами. Пленников привязывали к ним и убивали стрелами. Тлашкальцы и уэшотцинки были потрясены жестокостью, они тоже практиковали человеческие жертвоприношения, но считали, что пленник должен умирать на жертвенном камне не мучительной смертью (это не казнь), а легко и быстро. Действительно, зачем? Если нужна кровь, чтобы оросить землю для повышения плодородия или накормить Солнце, и сердце, чтобы поддержать жизнь божества, какой смысл в столбах, стрелах и жаровнях?
Зачем? Чтобы смотреть на это горящими глазами, чтобы чаще билось сердце и учащалось дыхание, чтобы наслаждаться мучениями жертв.
В отместку уэшотцинки направили в Теночтитлан лазутчиков, которые ночью сожгли храм кровожадной богини.
Тлашкальцы тоже не остались в долгу. Три года спустя они поддержали испанцев, а в 1521 году Теночтитлан был взят, множество домов разрушено, а хранилище с рукописями сожжено. Последний ацтекский тлатоани Куаутемок был захвачен в плен. Он готовился к смерти, но испанцы долго пытали его, надеясь выведать, где спрятано ацтекское золото. Ничего не добились. Тогда они обвинили бывшего правителя в попытке поднять восстание, и он был повешен, а тело сожжено. Так погибла империя ацтеков.
Кабош
Илья
Я нанес ему на лицо метки. Именно здесь, в этих точках, следует сделать инъекции ботокса [10] , чтобы морщины максимально разгладились.
– Полгода продержится? – спрашивает Илья.
– Полгода и продержится. Больше тридцатника никто не даст.
– Лады.
– Слушай, ты знаешь такого депутата Пеотровского?
10
Ботокс – нейротоксин ботулина. Инъекции ботокса применяются для разглаживания морщин.
– Сволочь-то эту? Знаю.
– И как?
– Да никак. Постоянный представитель партии власти. Каждый раз разной, но всегда власти. Много их таких! Пока на плаву. Серега, а тебе-то зачем? С каких это пор ты политикой заинтересовался?
– Случайно. У меня интересный материал есть про этого Пеотровского.
Полевич напрягся, как собака, почуявшая зайца.
– Какого рода материал?
– Дневник его дочери.
– Педофилия?
– Увы! Не так круто… Она была из нашей тусовки.
Илья в курсе моих нетрадиционных сексуальный предпочтений, но, как человек творческий и умный, относится к ним с завидным спокойствием (у всех свои тараканы!) и даже причастным интересом (хоть бы раз на вечеринку позвал!).
– Ага! Для обывателя сойдет. Подать надо правильным образом. Почему «была»?
– Умерла. Острая коронарная недостаточность. Но господин Пеотровский обвиняет ее мужа в убийстве.
– Еще интереснее. Успешно обвиняет?
– Человек в тюрьме.
– Друг твой?
– Да.
– Знаешь… Мы ведь его партию поддерживаем…
– А из газетчиков кто-нибудь? Неужели не клюнут?
– Должны. Есть у меня на примете… Материал, как я понимаю, бесплатный?
– Благотворительность!
Он рассмеялся.
– Нет, я интересуюсь, оплатит ли кто-нибудь публикацию.
– Разве во время предвыборной кампании это не поднимет тиражи?
– Может быть. Ладно, посодействую. Но ничего не обещаю.
– Сколько это может стоить?
– Не бери в голову! Здесь и спонсора найти не проблема!
«Идиот!» – сказал я себе, когда он ушел. Ну зачем раньше времени помянул Маркиза и дал понять, что заинтересован в публикации? Надо было сыграть продавца, а не покупателя.
Вздохнул. Выглянул в окно. Там ждало черное «Ауди» Джин.
Спустился вниз. Джин вышла из машины и открыла дверь.
– Садитесь, Господин.
Я кивнул.
Вообще-то я люблю водить машину, но последние несколько дней дергаюсь и нервничаю. Пару раз чуть не влетел в аварию. А тут Джин, наконец, получила из ремонта свою любимую тачку и вызвалась поработать моим личным шофером. Честно говоря, я рад. Вести машину – тоже работа, когда голова забита ментами и адвокатами, лучше спокойно откинуться на сиденье и позволить себя везти. Я согласился. Джин просто счастлива (ну теперь не разобьется «драгоценный Господин»).
Она вопросительно смотрит на меня.
– На дачу, – говорю я. – Готова?
– Да, Господин.
Джин – хозяйка мелкой риелторской фирмы. Дела идут не ахти как, но на хлеб с маслом и икоркой хватает. А где-то у истоков трудовой биографии лежит мертвым грузом незаконченное медицинское образование. Впрочем, не совсем мертвым. А иголки?
Руководящие должности далеко не так характерны для мазохистов, как принято думать. Типичный стереотип: приходит с работы большой начальник (начальница), становится на колени перед каким-нибудь мелким клерком и делает земной поклон, вытянув вперед руки: «Здравствуйте, Господин!»