Мармеладные каникулы
Шрифт:
Диана посмотрела на меня изучающе и сказала, что если родная мать так занята, что не может уделить единственной дочке времени, то может быть ее друг мог бы развлечь ее – не ехать же ей назад в этот жаркий Манхаттан, не солоно нахлебавшись. Джеки просительно посмотрела в мою сторону, но ничего не сказала. Я, конечно, предложил свои услуги, и мы договорились, что завтра утром я заеду за ней, и мы пойдем играть в теннис.
На следующий день мы встретились с Дианой и играли в теннис прямо с утра. Солнце начинало печь поиюльски, и меня беспокоила мысль, что мне делать с ней после тенниса – не везти же ее сразу домой к Джеки: она ведь работать ей не даст да и жить тоже.
Надо
После тенниса мы решили посидеть в парке. Она оказалась интересной собеседницей на бродвейские темы: я спрашивал ее, а она отвечала, не односложно, как здесь это принято, а настолько развернуто, что я подумывал, что она просто использует меня как свою будущую аудиторию. Я внимательно и слушал и кивал.
Время пронеслось незаметно – можно было ехать по домам, но на всякий случай я решил предложить ей заехать ко мне домой, может быть закусить или принять душ, думая, что получу отказ, ведь квартира Джеки была всего в 5 минутах езды от моей.
Она сказала, что именно этого от меня и ждала приглашения, а иначе бы просто напросилась: ей интересно, видите ли, было всегда знать, как живут интеллигентные одинокие мужчины не самой первой молодости. Звучала она предельно серьезно, как какой-то этнолог при организации объединенных наций, посещающий гетто «отверженных» по служебной необходимости. Мне нечего было делать, как сказать «be my guest».
Моя квартира в то время представляла собою не слишком жилое место – в ней было все новое и отремонтированное. Я готовился к ее продаже, и поэтому установил новую кухню и отремонтировал обе ванные. Когда мужчина живет один, все бывает предельно просто: нет немытой посуды и не стираного белья, нет не выбрашенного мусора и гор непрочитанной почты, нет также и многого другого, но не в этом суть.
Мы приехали и разошлись по ванным. Я подумал, что будет неприлично не предложить ей чего-нибудь поесть и попить, поэтому помылся быстро и поспешил к холодильнику. Все было на месте: бутылка итальянского столового вина, значительный кусок копченой форели, овощи и листья для салата. Я вышел из кухни. Диана мылась во весь голос: она что-то пела довольно громко. Я только покачал головой и присел посмотреть телевизор, пока суд да дело.
На одном из каналов показывали полуфинал по теннисуиз Англии.
Пение прекратилось, и я почувствовал, что она стоит за моей спиной. Не поворачиваясь, я спросил, не хочет ли она закусить или попить чего-нибудь.
Она сказала, что чуть позже, когда закончится сет.
Во время перерыва для рекламы, я отправился на кухню за чем-нибудь попить. Ее я увидел, возвращаясь в комнату. Диана сидела верхом на кожаном валике дивана, с полотенцем, накрученным тюрбаном на голове, с телом ничем не прикрытым. Непроизвольно мои взгляд скользил и тут и там, я и не собирался этого скрывать. Что меня позабавило особенно – это абсолютное отсутствие волос. Я подошел к ней со стаканом воды и сказал, что она выглядит как пупсик-голышок. Она спросила меня, что это значит. Мне пришлось ей рассказать про массовое производство безполых кукол в России, и к чему это это приводит в последствии. Она очень смеялась. Я подумал про Джеки: как она там занята с материалами к презентации. Диана посмотрела на мои шорты
Я хотел ее коснуться, чтобы не выглядеть последним варваром, но не тут то было – она просто перевалилась спиной на диван и затянула меня на себя. Это было странное чувство – входить во владения без намека хоть какой-нибудь флоры вокруг, совсем иные ощущения, но результат был не плохим хотя и быстрым – я едва успел ее догнать. Диана не хотела лежать ни минуты после. Не хотела она и идти в ванную. Она хотела есть да «еще как». Я нашел ей старую застиранную джинсовую рубашку, которая привела ее в непонятный восторг. Пока делал салат и резал рыбу, она достала стаканы для вина и вроде как искала что-то еще. А может мне это только показалось.
Мы ели нашу форель и запивали полусладкой ламбруской, она рассказывала мне про двух русских художников, которые хотели повесить свои работы у нее в галерее. У нее была своя галерея на 53 улице, наследство от бабки. Я понял, что она очень обеспечена, но думал о том, что она похожа на свою мать во время акта.
Диана вела себя очень раскованно: не смущаясь, она отодвинула мое колено, чтобы смотреть на мой орган. Я сказал, что мне было бы интересно посетить ее галерею и что она была похожа на Джеки, когда я был с ней, а сейчас совсем не похожа. Она засмеялась и сказала, что они кровные родственницы. Потом склонила голову и бережно вынула из-под себя хрустальную рюмку с моим семенем в ней. Она поставила ее на стол и серьезно мне сказала, что сейчас она быстренько пописает. И мы пойдем в спальню любиться по-настоящему, что у меня очень выгодно расположены окна спальни: если их открыть и включить ночник, то с 3 балконов по диагонали нас будет видно и что, кроме того, всем будет слышно, как мы тут бодрствуем. И подкупающе улыбнулась.
Сходив в туалет, Диана достала свой мобильник и позвонила матери. Она сказала, что звонит из поезда по пути домой, что мы неплохо поиграли в теннис, что я был настоящий джентльмен – не дал ей умереть от голоду и проводил на поезд, но зачем ей, Джеки, нужен такой старый пердун – не может, что ли, она найти себе кого-нибудь помоложе. И повесила трубку.
Мы не спали всю ночь. Нельзя же считать сном, когда ты проваливаешься как в люк на пару минут и, бац – уже опять не спишь.
Она оказалась приличной крикухой – ойкальщицей и успокаивала меня сомнительными «я еще и не так могу.»
Диана доела все, что было возможно из холодильника, и ходила в моем пиджаке на голое тело с горящей свечой в руках перед картинами на стенах – очень профессионально давала объяснения о стиле письма и «попытки выразить», «в тот или иной период творчества». Я ее похвалил. Она сказала, что в бедные студенческие годы делала это для американцев в мадридском Прадо.
Я проснулся от телефонного звонка, но до телефона мне было не дотянуться – маленькое и горячее обхватило меня поперек тела. кое-как сняв трубку, я понял, что опоздал к утренней игре. Было 9:30 утра. Я отключил телефон и опустил тяжелые шторы. Нужно было подумать о завтраке.
Стоя в лифте, я ловил на себе взгляды моих соседей. Видно некоторые из них не спали по моей вине.
Через пару часов Диана проснулась. И сразу заторопилась уходить. Я едва ей предложил чашку кофе и круассан с черной смородиной. Она просила не провожать ее, что я послушно и сделал.
Где-то, через час, ко мне приехал сын. Мы должны были пойти смотреть очередную квартиру для него. К тому времени он был покинут девушкой, страдал и не хотел больше жить в квартире, которую еще недавно делил с ней.