Марой и хранители
Шрифт:
Некоторое время ничего не происходило, из-за состояния покоя глаза сами собой закрылись, и он погрузился в знакомый сон, снившийся прошлой ночью.
В белом пространстве стояла кровать, похожая на его и покрытая ниспадающим бесконечным белым покрывалом, которое устилало собой всю поверхность пола. Множество полосок белоснежной вуали развевалось в пространстве, не скрывая одинокую фигуру, лежащую на кровати.
Она поднялась и пошла навстречу, босая, в своём легком
– Ты пришёл, родной мой! –подставила лицо под поцелуи, увивая руками его шею и позволяя касаться себя. – Я соскучилась, мой Иль! Мой Аргириус!
Он молча подхватил её на руки и отнёс к кровати, осторожно опустил на поверхность и лёг рядом, решив сначала налюбоваться ею.
– Ты взволнован. Что случилось? – спросила она, гладя его по щеке и вызывая этим незатейливым прикосновением мурашки на плечах.
– Я сегодня чуть не погиб…
– Ты не можешь погибнуть, пока я рядом…
– И поцеловал мужчину, думая, что это ты.
Она засмеялась, тихо и нежно:
– Глупенький, всё не то, чем кажется. Однажды ты поймёшь это.
Мириам замолчала, и её молчание в сопровождении блека глаз было красноречиво. Он потянулся к ней, задыхаясь от нежности и желания, лёгким нажатием на округлое плечо опрокинул на спину и перебрался наверх. Опираясь на локти, застыл над её лицом, вдыхая аромат цветущего дерева и оттягивая сладчайший миг прикосновения к приоткрытым губам. Когда терпеть стало невозможно, потянулся к ним.
– Я не хочу, чтобы они смотрели. Ты должен закрыть двери, – прозвучало расстроенное у его губ.
– Кто смотрит? – он невольно повернул голову направо.
Окружающее белое бесконечное пространство оформилось в комнату. На недалёком расстоянии друг от друга появилось две открытых двери. На их пороге стояли сирра Элоиза и Вернер, укоризненно глядя на любовников.
– Мама? Вернер? Что вы тут делаете?! – Арман изумлённо поднялся, со смущением оглядываясь на Мариэль, которая перекатилась на живот, чтобы лучше видеть гостей, и теперь подпирала голову ладошками.
– Чему я тебя учил? – Вернер не делал шаг вперёд. Говорил, оставаясь возле двери. – Только воздержание помогает юному магу накопить силу и не погибнуть от соблазнов. А ты побежал за первой задранной юбкой!
– Если ты не хочешь прислушиваться ко мне, послушай Вернера, – горько поддержала предыдущего оратора сирра Элоиза. – Я тебя предупреждала: эта девица тебя погубит!
Арман, стоя между кроватью и дверьми, обернулся назад. Стало неловко за слова, сказанные близкими людьми:
– Мариэль, не слушай их!
– Мы вложили в тебя все свои знания, свои силы и свою жизнь не для того, чтобы ты спустил свою жизнь на женщин! – продолжил Вернер.
– Ты меня убиваешь, сын! – жалобно вторила Элоиза, начиная плакать.
– С
– Прогони её, сын, без неё будешь счастлив!
– Я жду!
– Мы ждём…
Жестокие слова и плач матери били в самое сердце, не щадя. В груди закололо, а взгляд затуманился. Страшно было оглянуться, но он сделал это и обомлел. Мариэль стояла у противоположной широко открытой двери, за которой виднелась пропасть.
– Они правы, – грустно сказала девушка, раскидывая руки и делая шаг назад. – Без меня ты будешь счастлив.
– Закрой её дверь, Арман, сынок! – Вернер перешёл на ласку. – Таких у тебя в Люмосе будут десятки, если ты захочешь.
– Надо же, в кои-то веки она права! Без неё в Лабассе станет светлее, – улыбнулась Элоиза сквозь слёзы.
Он разрывался, ибо любил одинаково и мать, и Вернера, а Мариэль… Она была тоже своя, родная.
– Ты никогда не сможешь сказать нужных слов, а я не могу ждать. Прощай! Я люблю тебя! – шаг, и Мари летит в пропасть, напоминая собой огромного белого энджела, распростёршего крылья-рукава.
– Нет! Пожалуйста! – он поворачивается к опустевшей двери, бежит к ней и прыгает в пропасть, но в следующее мгновение сон его возвращает перед госпожой Делоне и воспитателем.
Повторяет манёвр снова и снова, каждый раз силуэт птицы ближе к земле, а в дверных белых проёмах Вернер и матушка улыбаются всё радостней.
– Удобно, когда за тебя делают выбор, – глаза воспитателя смеются. – Мы рады, что ты остался с нами.
Ар, мужчина, который последний раз плакал лет в пять, когда упал с лестницы, снова плачет, схватившись за голову:
– Вы её убили! – в последний прыжок крестообразный силуэт бездвижно плыл по Лонии.
– Нет, сынок! Ты сам всё сделал, – качает головой Элоиза. – Ты – молодец!
– Я горжусь тобой, сынок! – соглашается Вернер. – Тебя ждёт прекрасное будущее.
– Вы издеваетесь? – слёзы на его глазах высыхают, пасуя перед гневом.
– Арман, мы тебя любим. И хотим, чтобы ты был счастлив.
Он оглядывается с тоской на дверь в никуда:
– Не хочу я такого счастья! Почему я не могу последовать за ней?
– Всё просто: она сказала нужные слова. Только с нужными словами можно сделать выбор, – спокойно объясняет Вернер.
Безнадёжность ситуации начинает доходить до него, появляется чувство, будто выхода из этой комнаты никогда не будет. Пока он не последует совету Мариэль, которой больше нет:
– Что они такое – эти ваши нужные слова? Где их найти?
– Заглянуть в своё сердце, в свои желания. Сказать об этом вслух, ибо непроизнесённые слова не имеют смысла, – матушка вздыхает. – Но тебе зачем это, милый?