Маршал Шапошников. Военный советник вождя
Шрифт:
И в штабе РККА, и в качестве военного эксперта в Лозаннской конференции Шапошников показал себя как отличный, широкоэрудированный кабинетный работник. Его статьи и книги «Конница», «На Висле» выдавали в нем талантливого историка, теоретика. Тем более странным выглядит его назначение в мае 1925 года на ответственный командный пост в Ленинградский военный округ: сначала заместителем командующего, а с октября и командующим.
Как мы уже говорили, такое перемещение по службе наиболее правдоподобно объяснить стремлением Сталина поставить во главе второго после Москвы по значению региона России своего друга
С.М. Кирова.
К тому времени в руководстве партии
После смерти Ленина одним из лидеров ВКП(б) стал Г.Е. Зиновьев (Радомысльский), занявший ведущий пост в Коминтерне. Честолюбия и властолюбия у него было с избытком. Его сторонники быстрыми темпами создавали культ Зиновьева, возможно, реализуя его тайные желания. В Петрограде — Ленинграде десятки предприятий и учреждений назывались его именем. Волны Балтики бороздил эскадренный миноносец «Зиновьев». В 1923 году началось
18?,
издание 22-томного собрания сочинений Григория Евсеевича. В 1924 году его родной город Елисаветполь на Украине переименовали в Зиновьевск.
Вот что написал о нем итальянский историк Джузеппе Боффа:
«Редко встречаются деятели, мнение современников о которых и их оценка историками были бы столь единодушно отрицательными, чтобы не сказать беспощадно жестокими. Зиновьева мучило стремление во что бы то ни стало быть политическим вождем — он так и не стал им. Долгие годы существуя в тени Ленина, он поставил на службу ему и талант оратора, и пыл организатора. Но по своей натуре скорее авторитарный, нежели авторитетный, он был неспособен осуществлять сколько-нибудь эффективное руководство. Он захотел сразу же занять место умершего вождя, стать первым среди сотоварищей. Однако оказался не на высоте. В Коминтерне он разводил склоки и поощрял фракционные махинации. Его деятельность в партии обернулась вереницей провалов».
Тем не менее в Политбюро, а особенно в Ленинградской парторганизации, его позиции были крепки. Сталин поначалу заручился поддержкой его и Л.Б. Каменева (Розенфельда) против Троцкого.
На состоявшемся летом 1924 года XIII съезде РКП(б) Лев Давидович потерпел сокрушительное поражение. Но вскоре Зиновьев и Каменев обнаружили, что их оттеснили от реальной власти. Победу торжествовал новый триумвират: Сталин—Рыков—Бухарин. Осенью 1924 года Троцкий издал сенсационную брошюру «1917» со статьей «Уроки Октября». Этим он вновь спас Политбюро от неминуемого раскола, проявив феноменальную неспособность к правильному политическому анализу. Он не только не заметил появление нового триумвирата, но и считал, что Зиновьев и Каменев имеют гораздо больший политический вес, чем Сталин. Именно по ним он нанес в своих «Уроках Октября» основной удар.
Молодые партийцы, и особенно комсомольцы (комсомол в Политбюро курировал Зиновьев), вдруг узнали о тяжелейших политических проступках Зиновьева и Каменева в 1917 году. Это стало общественным потрясением.
Находившийся в тюремном заключении правоэсеровский лидер А. Гоц сочинил колкую эпиграмму:
Опасные делишки Писать в России книжки.
Ты,
1 оо
I оо
Действительно, Политбюро обрушилось на Троцкого. Дискредитировав Зиновьева и Каменева, он резко убавил их политический вес. В то же время Сталину была оставлена возможность контактов с ними.
В январе 1925 года Троцкого сместили со всех военных постов. Вместо него во главе Красной Армии встал М.В. Фрунзе. Тем не менее в партийном руководстве сохранялись серьезные противоречия, продолжались конфликты не только идей, но и лиц, претендовавших на лидерство.
«Борьба, широко развернувшаяся в 1925 году, — по словам Дж. Боффа, — достигла высшей точки в период с 18 по 31 декабря, на XIV съезде коммунистической партии, которая с этого времени стала называться Всесоюзной, а не Российской Это был также первый случай, когда разнородная группа большевистских деятелей, так называемая “новая оппозиция” под двойным руководством Зиновьева-Каменева, объединилась, чтобы сообща противостоять распространению сталинских методов и концепций. Но сделали они это крайне сумбурно, несогласованно и неэффективно.
Борьба началась тогда вокруг лозунга о «социализме в одной стране». Зиновьев напомнил, что под социализмом подразумевается «упразднение классов», а, следовательно, и «ликвидация диктатуры пролетариата», то есть отмирание государства — все те идеи, которые у Сталина как бы сходили на нет. Огонь своей критики оппозиция сосредоточила в первую очередь на Бухарине и его лозунге «Обогащайтесь!», а не на Сталине.
Вся борьба в какой-то момент отождествилась с конфликтом между ленинградской партийной организацией, еще контролируемой Зиновьевым, и партийной организацией Москвы, руководство которой возглавил вместо отстраненного Каменева новый секретарь Угланов; он тоже был ленинградцем, но издавна конфликтовал с Зиновьевым. Борьба, иначе говоря, вылилась в новую вспышку соперничества, испокон веку разделявшего эти два города: старую и новую столицу, пролетарский центр, колыбель революции, и «большую деревню» в центре, в глубине крестьянской России.
На съезде Зиновьев выступил с содокладом, направленным против доклада Сталина. На стороне «новой оппозиции», поддержанной всей ленинградской организацией, были такие крупные руководители, как Каменев, Сокольников и Крупская... Объединило их общее стремление поставить перед партией «вопрос о Сталине». Зиновьев сделал это, напомнив, что наряду с объективными трудностями момента имеются и затруднения субъективного характера.
– Т*н-
Партия столкнулась с ними при создании «коллективного руководства нашей партии после смерти Владимира Ильича». Прозрачно намекая на Ленина, Крупская напомнила о печальной участи революционеров, из которых делают после смерти «безвредные иконы», и призвала новых вождей не навешивать на свои взгляды ярлык «ленинизм», а создавать условия для «товарищеского обсуждения вопросов», неизбежно возникающих во все большем числе.
Сталин на этот раз как никогда умело занял «центристскую» позицию, доказав тем самым, что он даже интуитивно улавливает «цезаристские» черты партии. Он защищал Бухарина и в то же время ловко отмежевывался от его наиболее неосмотрительных заявлений. Кроме того, он объявил, что разногласия с Зиновьевым и Каменевым начались тогда, когда они хотели исключить Троцкого из партии и даже арестовать его и когда он, Сталин, воспротивился этому. (Троцкий сидел на съезде молча, с презрительной миной, не присоединяясь ни к одной из двух сторон.)