Маршалы Наполеона Бонапарта

Нерсесов Яков Николаевич

P. S. Сульта отличали огромное честолюбие и политическая беспринципность. Он служил всем режимам, сменявшимся во Франции с конца XVIII и до середины XIX в. Его тяжелый и хитрый характер настраивал против него многих соратников и офицеров армии. Даже его собственный штаб никогда не любил маршала. Самыми отвратительными чертами его характера были жадность, тщеславие и воровство. Подобно Массена, Сульт брал все, что плохо лежало. Правда, в отличие от Массена, Сульт предпочитал брать все самое ценное, благо знал в этом толк. Не зря его дом скорее напоминал музей, нежели жилище. Недаром Наполеон потом иронично сетовал: «Мне следовало… расстрелять Сульта, самого большого грабителя из них». Как военный Сульт обладал выдающимися качествами военачальника, в частности огромной работоспособностью и глубоким умом. Наряду с маршалом Даву Сульт отличался стратегическим мышлением; он великолепно изучал страну,

где воевал; перед битвой он внимательно и дотошно осматривал всю местность предстоящего сражения. Однако, как считал победивший его герцог Веллингтон, Сульт имел существенный недостаток: «…он знал, как привести и расположить войска на поле битвы, но он плохо представлял себе, как использовать их в ходе сражения». Примерно такую же характеристику дает маршалу Наполеон на острове Святой Елены: «…тот, кто гораздо лучше составит армейскую диспозицию, нежели возглавит армию». Конечно, ему не хватало гениальной разносторонности, способной превращать поражение в победу. Но ведь в истории человечества ею обладали лишь единицы среди великих полководцев! Сульт полагался на силу и мощь запланированного удара, и в случае неудачи после передышки он осуществлял другой. Если удача сопутствовала ему сразу, то его удар, как правило, бывал смертелен, словно удар шаровой молнии. Спокойный и хладнокровный, Сульт не кидался сломя голову в пыл сражения, как Ней, Мюрат, Ланн и Удино, однако это не умаляет его личную храбрость. Его проницательный и зоркий взгляд позволял ему видеть то, что в пылу боя пропускали многие маршалы-храбрецы французской армии. Он брал расчетливостью и методичностью, которой порой весьма не хватало другим его братьям по оружию. Поражения и неудачи не выводили его из состояния равновесия, он продолжал действовать так, будто это были не поражения, а мелкие недоразумения. Казалось, ничто и никто не могло вывести его из равновесия. Ему были неведомы апатия и депрессия, коим часто подвержены более пылкие и неуравновешенные «коллеги по ремеслу». А стало быть, никакая победа противника не давала моральной власти над ним. Сульт не был жестоким, мстительным и коварным человеком. Но в то же время он ни с кем не искал особого сближения, со всеми был подчеркнуто вежлив и холоден. Бонапарт знал сильные и слабые стороны Сульта и ценил его весьма высоко: «Сульт способный, но слишком честолюбив». Когда до ушей Наполеона дошла весть о том, что Сульт в Португалии пытается возложить на свою голову корону, император поначалу был недоволен сумасбродными действиями маршала, но потом добавил: «Я ничего не помню, кроме Аустерлица». Бонапарт имел в виду то, как Сульт прекрасно провел знаменитую атаку на Праценские высоты, решившую исход его самого блестяще срежессированного сражения под Аустерлицем.

Неизвестный художник. Сражение под Бауценом. Литография. Около 1830 г.

В Испании Сульт показал качества как командующий армией; он превосходил других маршалов (кроме Сюше, Даву и, пожалуй, Массена с Ланном) как тактик и был единственным военачальником, который с успехом противостоял сколь упорному и мастеровитому, столь расчетливому и невероятно удачливому англичанину Веллингтону. Из тех 24 маршалов, которые ушли в мир иной до него, пожалуй, он более всего походил на Массена, столь высоко котировавшегося у самого Бонапарта. Хотя при жизни эти два человека и не были самыми лучшими друзьями, но многое их сближало. Во всей французской армии не нашлось бы человека, который не признал бы любого из них отъявленным грабителем и в то же время большим мастером оборонительной войны.

Луи Александр Бертье

Неверная «жена императора»

Уходя в свой первый самостоятельный поход – в Италию – Бонапарт пригласил начальником штаба армии генерала Луи Александра Бертье (20.11.1753, Версаль – 1.06.1815, Бамберг, Бавария). Именно Бертье формировал штаб, набирал и обучал штабных офицеров. Внук простого каретника и сын известного инженера-географа Жана Батиста Бертье Луи Александр был много старше Наполеона: ему исполнилось уже 42 года.

Отец Бертье столь прекрасно себя зарекомендовал в войне за Австрийское наследство, что через 18 лет безупречной службы дослужился до подполковника и оказался на должности главного инженера-географа полевых лагерей и армий Людовика XV, а затем и его сына Людовика XVI. Часто бывая по долгу службы при королевском дворе, Жан Батист вычерчивал для своего короля планы королевских… охотничьих угодий и в конце концов заработал себе потомственное дворянство.

Ф. С. Делпеш. Маршал Бертье. Литография. 1830 г.

Хотя

его сын Луи Александр родился не дворянином, но именно это пожалование открыло ему дорогу в военную касту Франции. Благодаря положению своего отца уже в 13 лет Александр стал инженером. Он получил прекрасное образование для офицера генерального штаба. Его топо графические работы отличались точностью, чистотой отделки и приятностью рисунка. Король Людовик XVI, любивший географию и топографию, поручал молодому офицеру составление карт королевской охоты, черновики которых, исправленные рукой короля, представляют собой редкий образец искусства. Молодой Бертье имел отличные познания в математике, был прекрасным топографом и превосходил многих в чертежах и рисунках. Работая в конторе своего отца и проявляя добросовестность, аккуратность и одаренность в делах, которые обещали полный успех в будущем, Александр, однако, рвался в армию. Воспользовавшись большими связями отца, молодой Бертье в 1775 г. поступил в Лотарингский полк – лучшую кавалерийскую школу того времени.

Благодаря сильному влиянию семьи и его успехам по службе, а также настойчивым просьбам самого Бертье, в январе 1781 г. вдохновленный идеей свободы он отправился с маркизом Лафайетом в составе экспедиционного корпуса сражаться против наемников английского короля Георга III за независимость Америки. Там он служил лейтенантом в штабе генерала графа Жана Батиста Рошамбо, многоопытного ветерана европейских войн: войны за Австрийское наследство (1740–1748 гг.) и Семилетней войны (1756–1763 гг.). Ему довелось повоевать как на суше (рекогносцировка под Нью-Йорком и знаменитая битва при Йорктауне), так и на море (бой при Чизапике и экспедиция на Ямайку). Сослуживцы и начальство по достоинству оценили его исключительную личную храбрость и феноменальную работоспособность. Для людей, узнавших его поближе, Александр Бертье раскрывался как добрый человек, приятный в общении и надежный в работе. Американская война создала молодому офицеру прочную боевую репутацию.

Вернувшись в 1783 г. из Америки, капитан Бертье был направлен на восток, в Пруссию, под командование маркиза де Кюстина для изучения военной организации короля-полководца Фридриха Великого (прославленный старик был еще жив). В 1788 г. благодаря его знаниям был построен большой лагерь в Сен-Омере, и в этом же году Бертье получил как вознаграждение за службу престижнейший крест ордена Святого Людовика. На следующий год уже в чине подполковника он стал начальником штаба сначала принца Конде, а затем барона Везенваля. Оказалось, что этот милый, лояльный, стойкий и щепетильно педантичный при выполнении любого дела, за какое только брался, человек нужен всем. Всегда пунктуальный Бертье, кроме того, имел свойство появляться именно в тех местах, где в нем возникала нужда.

В начале Французской революции дослужившийся до подполковника королевской гвардии, 36-летний Бертье оказался в рядах революционной армии уже в чине полковника. После падения Бастилии маркиз Лафайет, работавший над созданием Национальной гвардии, предложил старому соратнику должность квартирмейстера. Бертье нашел этот пост подходящим для себя и всецело погрузился в работу по организации Национальной гвардии. Когда в 1792 г. началась война с европейской коалицией, он был направлен начальником штаба к своему давнему другу графу Рошамбо.

Когда последний вышел в отставку, Бертье сохранил свой пост при новом командующем генерале Люкнере. Какое-то время он был под подозрением в помощи аристократам, стремившимся подобру-поздорову покинуть мятежную родину. Ему грозила гильотина Сансона, но такого штабиста у революционных воротил не было, и в ситуации «Отечество в опасности!» они оставили Бертье в живых, но в 1793 г. все же уволили из армии.

Только после переворота 9 термидора, свергнувшего якобинскую диктатуру, Бертье в 1795 г. был восстановлен во всех правах и направлен начальником штаба в армию генерала Келлермана, героя Вальми и командующего Альпийской армией. Несмотря на блестящую работоспособность, Бертье, однако, не получил никаких поощрений в служебном плане. Не обладающий достаточными энергией и решительностью, чтобы попытаться выдвинуться на первые роли, Бертье имел репутацию хорошего штабиста, и это его вполне устраивало.

В Париже в 1795 г. он встретился с Бонапартом, и с тех пор судьба не разлучала их почти до конца долгой наполеоновской эпопеи. Крайне нерешительный в тех случаях, когда он оказывался предоставленным самому себе, Бертье мгновенно понял, что Наполеон – это именно то плечо, на которое можно и нужно опереться, чтобы благополучно прошагать всю оставшуюся жизнь! Через минуту после их встречи Бертье заявил: «Служить под его началом было бы чудесно!» – и он служил Наполеону беззаветно и самоотверженно – почти до рокового финала. Друзьям, которые искренне удивились, как он может служить человеку с таким характером, он, многозначительно улыбаясь, спокойно отвечал: «Помните, что однажды окажется очень здорово быть вторым человеком после Бонапарта».