Марсианин. Вторжение
Шрифт:
В течение следующей недели подтвердились и способы контроля роста и прекращения жизненного цикла водорослей. Доклад о результатах исследований был отправлен лидерам трех стран-участниц миссии. Те, не решаясь выпустить инопланетную культуру в земной океан, предложили продлить исследования еще на несколько месяцев в закрытых герметичных бассейнах. На этот раз с представителями морской флоры и фауны.
Через месяц в контрольной лаборатории на поверхности плавал десятисантиметровый древовидный каркас, покрытый водорослями, а под ним кишела земная морская жизнь. Рыбы с удовольствием отщипывали кусочки коры. Многочисленные поры и полости каркаса были забиты рачками зоопланктона. Медузы, креветки, моллюски чувствовали себя, как в обычном морском аквариуме. Правда, немного страдал фитопланктон,
Следующим этапом стал перевод водорослей в более крупный объем воды. Выбор пал на океанариум в Атланте, вернее, на его самую крупную галерею, вмещающую 24 тысячи кубометров воды. В этом огромном резервуаре длиной 87, шириной 38 и глубиной от 6 до 9 метров была воссоздана самоподдерживающаяся экосистема Мезоамериканского барьерного рифа 7 с несколькими тысячами обитателей. Объект закрыли для общего посещения, поставили забор и оцепление.
Основной целью этого этапа исследований было расширить площадку для изучения взаимодействия марсианских водорослей с морской фауной и отработать методы контроля размера плавучего острова. Здесь тоже все прошло гладко. Правда, было сделано одно наблюдение: после того как «матрас» разросся до заданных размеров 10 на 10 метров, семья дельфинов, жившая в соседнем резервуаре, начала заметно нервничать и в основном держалась в дальнем от перегородки углу аквариума. Дельфинов отселили в другой бассейн, где их поведение быстро вернулось к норме.
7
Mesoamerican Barrier Reef System (MBRS) – морской регион в Мексиканском заливе, который простирается более чем на 1126 км вдоль побережья Мексики, Белиза, Гватемалы и Гондураса.
После месяца наблюдений в океанариуме ученые сделали вывод, что водоросли не представляют опасности для морской фауны и даже наоборот, создают новый элемент экосистемы, что-то вроде плавающего рифа, привлекающего планктон, а с ним и всякую морскую живность. Их рекомендация состояла в том, чтобы выпустить водоросли в полноценную морскую экосистему. Желательно во внутреннее море, со всех сторон ограниченное сушей и не имеющее доступа в океаны.
Под эти параметры лучше всего подходило Азовское море. После коротких консультаций было получено разрешение России на проведение эксперимента. В северной части выделили район в сто квадратных километров и поставили оцепление из нескольких военных и пограничных кораблей. Провели первоначальные замеры состава воды и взяли образцы флоры и фауны. Затем на воду был спущен один из «матрасов» размером метр на два. Через неделю он уже достигал нескольких сотен метров по площади, а через две – более квадратного километра. Тут пришлось решать проблему якорения, потому что часто меняющийся ветер гнал матрас за пределы выделенной зоны.
В течение месяца ученые наблюдали за ростом водорослей и их влиянием на экосистему и пришли к выводу, что критических изменений не происходит. Ожидаемым последствием роста «матраса» было то, что он перекрывал солнечный свет. Из-за этого под ним на дне образовывалась тень, в которой светолюбивые обитатели Каспийского мелководья чувствовали себе некомфортно. Это было единственным серьезным негативным эффектом, оказываемым водорослями на окружающую среду.
Когда матрас разросся до десяти квадратных километров, его размер успешно стабилизировали.
При проведении эксперимента в Каспийском море стал вопрос, как всю эту активность объяснить начавшей проявлять любопытство общественности. Для СМИ была озвучена легенда, что совместными усилиями военных микробиологов
Такое заявление вызвало волну обсуждения и спровоцировало аномальную активность экоактивистов. Но государства предприняли жесткие меры по ограничению доступа к информации и к месту эксперимента.
Исследования в Каспийском море длились два месяца. Результат был ожидаем – ученые доложили о безопасности водорослей и о том, что у них есть механизм их уверенного контроля. Настало время правительствам принимать решение о запуске программы восстановления атмосферы Земли.
Пока развивалась история c водорослями, Теон отсидел положенный срок в карантине. Врачи наконец согласились его отпустить с условием, что он будет носить медицинский модуль, транслирующий его физиологические параметры, и раз в неделю проходить полное обследование у специально подобранной бригады врачей НАСА.
Оказавшись на свободе, миллиардер первым делом отправился в Африку, в саванну. Он хотел увидеть реального шамана, посидеть у настоящего костра и ощутить реальный горячий песок в своей ладони.
Земля. Ботсвана. Чобе. Природный заказник Альфа-Спейс
Егеря спонсируемого Теоном заказника встретили своего благодетеля, как детишки встречают Деда Мороза. К вертолету собралась толпа местных в национальных одеждах. Были танцы, песни, венки душистых трав, в сухой сезон заменяющих цветы, огромное блюдо тушеной со специями поросятины и празднично разукрашенные пиалы из высушенной тыквы, наполненные чангаа – обжигающе крепким африканским самогоном.
Широко улыбаясь, миллиардер от души поблагодарил за гостеприимство, попросил охрану вытащить из грузового отсека вертолета несколько ящиков с подарками для взрослых и сладостями для детей, выписал местному вождю чек на круглую сумму для строительства больницы и, сославшись на усталость после долгого перелета, удалился в свой люкс.
Шамана в толпе не было. Теон вызвал старшего егеря и, расспросив, как дела в заказнике, поинтересовался, когда он последний раз видел местного знахаря. Тот ответил, что давно. Но слышал, что шаман никуда не делся. Появляется в деревнях, врачует, заговаривает, советует, как и прежде. Связи с ним нет, но он наверняка слышал о приезде дорогого гостя и, конечно, придет ночью к костру. Если не сегодня, то завтра уж точно. Кстати, не хочет ли мистер Курц проехать по угодьям? Нет? Устал с дороги? Тогда отдых, а вечером костерок, мясо антилопы на углях и настоянный на травах чангаа.
На закате, когда спал дневной зной, Теон вызвал старшего и проехался по окрестностям. Потом вернулся на базу, смыл вездесущую дорожную пыль под холодным душем и попросил по старой традиции развести костерок на полянке у кромки буша.
Ночь в субэкваториальной Африке наступает быстро. Сумерки в отличие от высоких широт короткие, но пронзительно яркие. Солнце, устав от дневных забот, полыхнет густым оранжевым закатом, свалится за горизонт, и тут наступает ночь. Густая, темная, жаркая, накрывающая саванну куполом, усыпанным крупным бисером мерцающих звезд, полная таинственных, пугающих звуков. И в этой темноте – небольшой, всего несколько метров, круг света от костра. Совсем как на платформе внутри Фобоса. Светящаяся теплым белым светом точка, а вокруг черная бездонная пустота.
Они посидели с егерями у костра. Не спеша поговорили о делах заказника. Поужинали жаренными на углях полосками мяса антилопы и запеченным бататом. Выпили по стаканчику обжигающе крепкого чангаа. Потом старший потянулся за рацией, выслушал чей-то короткий доклад и кивком головы отправил егерей на базу.
– Шаман идет. Оператор коптера сообщил, – сказал он, понимающе глядя на Теона. – Я вам оставлю рацию. Буду рядом. Если что, дайте знать. В любом случае мы наблюдаем за вами с воздуха. На коптере тепловизор. Если увидим зверей, подойдем.