Марсианин
Шрифт:
— Ну да…
— Почему?! — снова остановилась Юля.
— Когда я причину объяснил полковнику он долго хохотал.
— И что же ему сказали?
— Да сказал, что пошёл воевать, чтобы истребить подростковые комплексы.
Юля прыснула.
— И он ничего после этого не сказал?
— Да сказал, что хотел бы побольше таких, «с подростковыми комплексами».
— Охотно верю…
— К тому же, отвоевавшись я понял, что это несколько не по мне. И путь мой пролегает через физику и реакторы в космоакадемию…
—
— Уже тогда решил прорываться.
— Ну это многое объясняет…
— Кстати, а почему вы этот факт биографии скрываете?
— Всё просто Юля! Венесуэла. 1984 год.
— Ох, ну да! Я забыла… Там и без того был сильный дипломатический скандал из-за участия «Добровольцев». Мыслимо ли: так нагло нарушить «доктрину Монро».
— И всё-таки, давай на «ты», а то обижусь.
— Слушаюсь, о мой командир, э-э, секьюрити! — Юля шутливо козырнула накрыв одной рукой макушку, а другой отдавая честь. С этим у неё и настроение поднялось.
— Так то лучше. Ну айда в то «логово врага».
Сразу же со входа их оглушила музыка. Музыка была настолько громкая, что для того, чтобы тебя услышал рядом стоящий, надо было почти кричать.
Огромная толпа молодёжи, голов в двести, кто как мог, ритмично дёргалась под жутко примитивную музыку. Из всей музыки явно выпячивался основной ритм герц на сто, вокруг которого выстраивался примитивнейший музыкальный мотивчик в несколько нот, бесконечно повторявшийся в небольшом количестве вариаций. Бедность композиции просто резала по ушам, но что хуже, Владимир заметил, что музыка захватывает, вымывает мысли из головы, зовёт слиться с этой огромной, ритмично дёргающейся и прыгающей толпой.
Юля тронула Владимира за локоть и показала направление влево, там несколько поодаль от толпы находился вход в бар.
Бар был большой, и от танцевального зала был отделён стеклянной стеной, что позволяло не отрываясь от выпивки наблюдать за происходящим в зале. Наблюдать было тем более хорошо ещё и потому, что бар находился несколько выше пола танцзала. Стеклянная (по виду из бронестекла) стена также серьёзно глушила музыку, так что в баре, можно было разговаривать не сильно напрягая слух и голосовые связки.
В настоящий момент бар был слабо заполнен посетителями. Большая часть их гнездилась на высоких табуретах у барной стойки. Тем не менее, и там оставалось два свободных места. Именно к ним Владимир с Юлей сразу же и направились.
Пока они подходили, большая группа молодёжи снялась со своих насестов-табуретов и отправилась прыгать. Возле стойки остались лишь бармен и некий уже хорошо перебравший тип весьма юной наружности.
— Что будете пить? — вежливо задал вопрос бармен.
— Апельсиновый сок. Два. — жёстко сказал Владимир.
— Может дама предпочитает что покрепче?
— Дама предпочитает апельсиновый сок! — отрезала Юля и поскучневший бармен отправился давить апельсины.
— Слыш, тёлка! — перебравший субъект лет 18-и наконец обнаружил, что рядом с ним сидит красивая деваха и решил прицепиться, — п'дём со мной, не п'жалеешь!
— Засохни! — отрезала ледяным тоном Юля.
— Ты н'прдставляешь, давай я т'бя текилу налью… — не унимался тот.
— Тебе ж сказали: «засохни»! — подал голос Владимир.
— А? Эт хто? А! пнял! Твой мордохран!
— Кто?! — изумилась Юля.
— Твой мод-до-хра-ни-тель, — с трудом, по слогам выговорил тот наконец, чем вызвал у Юли взрыв веселья.
— Полегче на поворотах, парниша! А то я скажу ему и тебя веником собирать будут! — тем не менее немиролюбиво отрезала Юля отсмеявшись.
— П'нял! — юнец поднял руки, — Ушёл!
Напоследок засосав остатки жидкости из бутылки он нетвёрдой походкой двинул к выходу. Вышибалы благосклонно проводили того взглядом.
— Вот сок, — бармен поставил на стойку два фужера. Владимир молча «отстегнул» купюру привычно уже не ожидая сдачи.
— Что собираешься делать? — спросил Владимир у Юли.
— Пока наблюдать, — ответила та, попивая сок.
— Наблюдать, так наблюдать, — согласился Владимир и развернувшись лицом к залу отхлебнул из фужера.
— А тебе особое указание: не только наблюдать, но и постарайся вслушаться и вдуматься в свои ощущения.
Владимир, и это было хорошо видно по его лицу, изрядно удивился такому указанию, тем не менее, честно настроился на наблюдения и анализ своих ощущений, вслушался, вчувствовался и огляделся по сторонам ещё раз.
Назойливая ритмичная музыка, в сочетании с не менее ритмично мигающим светом, отупляла. Владимир прислушался к своим ощущениям и то, что он обнаружил, ему не понравилось. Музыка и свет в «Диско» не просто отупляли. На место разума, откуда-то снизу, из тёмных глубин его «я», под ритм одуряющей музыки, стало подниматься нечто тёмное, звериное. Захотелось, просто кинуться в это толпу с пустыми глазами и прыгать, прыгать и прыгать. И радоваться этому…
Владимир даже не сразу нашёл название этому состоянию. Но когда нашёл, это ему понравилось ещё меньше: БЕЗМЫСЛИЕ.
Он вспомнил красные пески Марса, и то безмолвие, которое так давило, и которое именно ЭТО и навевало, заставляя бросить всё и тихо, безвольно отдаться тяжёлому засасывающему течению времени.
— Нет! — Владимир резко сбросил наваждение, замотал головой и постарался тщательно отстроиться от злой музыки, — какой-то сатанинский мир!
— Ага! — удовлетворённо констатировала Юля, — ты тоже это почувствовал?
— Не знаю, что ты имеешь в виду, но эта музыка погружает в БЕЗМЫСЛИЕ.