Марсианский проект С. П. Королёва
Шрифт:
Глава 6
Финал марсианской экспедиции
В 1962 году С. П. Королев планировал к 1974 году осуществить марсианскую экспедицию. Но в 1974 году приказом В. П. Глушко все работы были прекращены, материальная часть и документация уничтожены.
Для реализации таких значительных проектов, как экспедиции на Марс или Луну, нужно иметь ясную цель, время, деньги, коллектив, способный решить задачу с талантливым руководителем во главе, которому созданы соответствующее условия. На все это необходима добрая воля руководства страны. Яркий пример удачного соединения всех компонентов успеха — создание ракетно-ядерного щита, повлекшее за собой создание мощного научно-производственного механизма, способного решать задачи любой сложности от «Востока» до «Бурана». Однако этот механизм давал сбои, когда «в верхах» меняли цели и устанавливали сроки их достижения, игнорируя мнение главного конструктора, ориентируясь на рекомендации лиц, не отвечающих за конечный результат.
Причины разрушения марсианского, а вместе с ним и лунного проектов не следует искать в нашей общей экономической отсталости или нехватке финансовых средств, как это делают некоторые авторы публикаций и участники телевизионных передач. Денег, потраченных на «лунные капризы» Хрущева, на бессмысленную разработку комплекса «Энергия-Буран», на тридцатилетние прогулки по околоземным орбитам с зарубежными друзьями, хватило бы, чтобы слетать не только на Марс, но и на Юпитер. При решении этих задач удовлетворялись прихоти приближенных к власти главных конструкторов, пожелавших сделать свои собственные космические ракеты и корабли или самые мощные в мире ракетные двигатели, или еще что-нибудь сделать впервые в мире.
Основные события в истории отечественной космонавтики, которые мы считаем вехами, сопровождались значительными затратами денежных средств, людских и материальных ресурсов и поэтому предопределялись соответствующими постановлениями Совмина СССР и ЦК КПСС. Выходу этих постановлений предшествовали действия, совершаемые участниками ракетно-космических программ, истинные мотивы которых зачастую тщательно маскировались в официальных документах и не всегда были доступны обозрению. Порой они кроются в сложных взаимоотношениях между участниками программ и вряд ли могут быть достоверно изложены даже их исполнителями. Постановления, предоставлявшие большие возможности одним участникам, ограничивали действия других и ставили под угрозу осуществление тех или иных программ. Так, по марсианскому проекту Королева в период 1964–1974 годов его соратниками и соперниками, а также вовлеченными ими в борьбу с королевским детищем руководителями партии и правительства было нанесено несколько сокрушительных ударов.
Первый удар был нанесен постановлением от 3 августа 1964 года, когда программа экспедиции на Марс была подменена промежуточной задачей высадки на Луну. Проследим основные события, предшествовавшие появлению этого постановления.
12 апреля 1961 года — первый полет человека в космос. В мае того же года президент США объявляет высадку американца на Луну национальной задачей. Н. С. Хрущев в 1961 году игнорирует это заявление и не призывает соревноваться с Америкой, сохраняя поставленную Королеву в 1960 году фундаментальную задачу по созданию тяжелой ракеты для межпланетного полета. Однако через год постановлением от 16 апреля 1962 года Хрущев тормозит работы по Н1, ограничив их эскизным проектом, и поручает создание тяжелой ракеты Р-56 М. К. Янгелю. Через неделю постановлением от 24 апреля 1962 года Хрущев поручает создание еще одной тяжелой ракеты УР-500 — будущего «Протона» — В. Н. Челомею, перечеркивая дальнейшие работы по королевской H11 (две верхние ступени Н1) и лишая в будущем не только возможности опережающей летной отработки второй и третьей ступеней носителя Н1, но и всю страну семейства экологически чистых носителей. Чем это вызвано, если не влиянием на Хрущева со стороны соперников Королева?
Поручая разработку тяжелых ракет еще двум главным конструкторам, Хрущев фактически лишает Королева доверия. В 1946 году Сталин доверил Королеву, бывшему всего два года назад «зеком», решение главной для обороны страны задачи — создание надежных средств доставки ядерного заряда до территории предполагаемого противника, не допуская ни какой конкуренции. И Королев оправдал его доверие. С 1960 по 1962 год, в период наивысших космических успехов Королева, выполнены полеты Ю. Гагарина, Г. Титова, «Зенитов», станции «Венера-1», осуществлен успешный пуск боевой ракеты Р-9. Авторитет Королева несоизмерим с авторитетом Челомея, Янгеля и Глушко. Авторитет Королева не только вызывал зависть ракетных корифеев, но и создавал угрозу авторитету партийно-правительственной верхушки, которая, засекретив главного конструктора, с удовольствием играла роль незримой организации, обеспечившей наши космические успехи.
Хрущев, используя космические достижения для пропаганды социализма и нашей боевой мощи, понимал, что Королев обеспечил эти достижения не один, что он создал и объединил вокруг себя гигантские коллективы единомышленников — ученых, конструкторов, производственников и военных. Добившись вместе с ними космических побед, созвучных победам 1945 года, он, несмотря на засекреченность, становится Жуковым в космонавтике. Это не могло не насторожить
Надо сказать, что с весны 1964 года обстановка становилась очень напряженной. Тихонравов, возвращаясь после встреч с Королевым, иногда приглашал меня и делился впечатлениями. Последнее время он все чаще отмечал серьезную обеспокоенность в настроении главного конструктора. Она была не напрасной. Перспектива развития событий по многим направлениям становилась плохо предсказуемой. Министерство обороны прекратило финансирование строительства стартовых и технических сооружений для Н1. Председателю Военно-промышленной комиссии Смирнову от руководителей министерств и ведомств поступали предложения перенести на пару лет сроки поставки комплектующих для Н1. Королев в марте обратился к Хрущеву с докладом о ходе работ по Н1, при этом ему не удалось получить поддержку по их оживлению, и в частности, по форсированию создания водородных двигателей и отработке стыковки. Вместо этого Хрущев проявил интерес к Луне. Сотрудники аппарата ВПК и Госкомитета по оборонной технике сосредоточили основное внимание на серийном производстве боевых ракетных комплексов Челомея, Янгеля и Макеева. В ОКБ-1 их интересовали пуск трехместного корабля «Восход» и причины четырех аварийных пусков автоматических станций к Венере и автоматов для посадки на Луну, состоявшихся в марте-апреле. Состояние работ по Н1 их не очень заботило. У Челомея шла подготовка к летным испытаниям ракеты УР-500, полным ходом разрабатывалась сверхтяжелая УР-700, для которой Глушко собирался создать мощные двигатели. Он не только активно поддерживал Челомея, но и не менее активно критиковал Н1 за двигатели Кузнецова и за отход от пакетной схемы, по которой были сделаны «семерка» и УР-500. В окружении Хрущева все чаще озвучивались планы покорения Луны раньше американцев, но без участия Королева. Временные и технико-экономические показателями этих планов были хорошо «приглажены».
По ситуации, складывавшейся вокруг ОКБ-1, и по впечатлениям от бесед с Тихонравовым, можно было сделать вывод, что Королев как хороший стратег и политик обязан был предположить худший для своих замыслов вариант развития событий. А он был простой. Хрущев мог поручить подготовку экспедиции на Луну как ближайшей первостепенной задачи Челомею, под чьим руководством работал сын генсека, и для которого тем самым открывалась перспектива стать со временем вторым Королевым или Челомеем. Финансирование проектов по тяжелым носителям и перспективным космическим программам, которое до сих пор делилось на троих, сосредоточилось бы в руках Челомея. Королеву в этом случае можно было разрешить заниматься запуском автоматов, «Восходов» и даже марсианской программой, не вынося ее за пределы ОКБ-1. Работы по ракете Н1, которые и без того еле теплились, были бы потихоньку свернуты. Приостановленное строительство наземных сооружений технической и стартовой позиций можно было возобновить с учетом требований нового проекта Челомея.
Развитие событий по такому сценарию представлялось весьма вероятным. Препятствовать ему, отстаивая марсианский проект, означало усилить позиции Челомея и остальных оппонентов по Луне. Единственный вариант, позволявший не упустить финансирование работ по Н1, — представить собственные предложения по экспедиции на Луну на ракете Н1, превосходящие по характеристикам предложения Челомея и Янгеля. Именно так и поступил Королев — он принял правила навязанной ему игры. Проектанты Крюкова быстро подготовили необходимые материалы. Королев озвучил их на Совете главных конструкторов 23 июня 1964 года. Устинов дал указание нашему головному исследовательскому институту НИИ-88 провести оценку теперь уже трех предложений по освоению Луны. И, конечно, институт совершенно объективно дал заключение о том, что для осуществления экспедиции на Луну больше подходит королевская ракета Н1.
В результате возникла неопределенная ситуация. Институт, отдав предпочтение носителю Н1, не сделал категорического заключения о том, что на любом нашем носителе невозможно высадиться на Луну раньше американцев, считая, видимо, что определять сроки — прерогатива главных конструкторов. Казалось бы, Королев, выигравший нашу «лунную гонку», мог теперь сказать Хрущеву: «Хотя моя ракета признана лучшей, но и я не берусь обогнать американцев». Однако ставить так вопрос было рискованно — генсек мог ответить: «Не беретесь вы, возьмутся другие». Ведь Янгель, Челомей и Глушко, проигравшие «лунную гонку», не пришли к Хрущеву и не заявили, что они «„пошутили“, и что обогнать американцев уже нельзя, ни на какой ракете». Хрущев остался со своей иллюзией, и вопрос опять повис в воздухе. Чтобы его решить, Королев с Келдышем обратились к председателю ВПК Смирнову, но тот к Хрущеву не пошел. Оттягивать решение было нельзя, и они с согласия Устинова обратились напрямую к Хрущеву с простым вопросом: «Летим или не летим на Луну?» Королев имел право надеяться, что генсек трезво оценит обстановку и оставит лунную затею американцам.