Мартин Борман. Неизвестный рейхслейтер. 1936-1945
Шрифт:
Глава 12
«Обстановка в Берлине все более обостряется»
Доктор Йозеф Геббельс отправился в свои апартаменты подумать, а затем составить свое Приложение к Политическому завещанию фюрера.
«Фюрер приказал мне, — писал он, — в случае краха обороны столицы рейха оставить Берлин и принять участие в работе назначенного им правительства в качестве его руководителя.
Впервые в жизни я должен решительно отказаться подчиниться приказу фюрера… В обстановке предательства, которая окружает фюрера в эти наиболее критические дни войны, должен найтись кто-то, готовый остаться с ним безоговорочно до самой смерти… Я выражаю твердую решимость не покидать столицу рейха, даже
Борман тоже решил остаться с Гитлером до его смерти. Но он не собирался убивать себя. Гитлер приказал ему остаться в живых и продолжить руководство нацистской администрацией и политикой. Борман должен был попытаться это сделать.
Но прежде всего следует решить вопрос об уничтожении Геринга. Посреди окружающего его хаоса Борман нашел время послать телеграмму своим агентам в Берхтесгадене:
«Обстановка в Берлине все более обостряется. Если Берлин и мы падем, изменники 23 апреля должны быть уничтожены. Господа, выполните свой долг! От этого зависят ваша жизнь и честь!»
К счастью для Геринга, его вывезли из Берхтесгадена в место, которое Борман не знал, и таким образом рейхсмаршал избежал казни эсэсовцами.
Затем Борман занялся проблемой доставки политического завещания и волеизъявления Гитлера Дёницу. Он вызвал своего личного помощника в течение многих лет полковника СС Вильгельма Цандера и передал ему копии документов с набросанными сверху небрежными надписями: «Дорогой гроссадмирал. Поскольку [германские] войска не смогли подойти и наше положение, видимо, безнадежно, фюрер продиктовал прошлой ночью прилагаемое политическое завещание. Хайль Гитлер. Ваш Борман».
Цандеру предстояло пройти пешком опасный путь в 200 миль. Даже если бы он сумел его пройти, что сомнительно, ему потребовалась бы на это по крайней мере неделя. Тем не менее, Борман сразу не сообщил по радио весть о назначении Дёница, несмотря на возможность сделать это быстро. Это был первым из ряда хитроумных шагов Бормана в отношении гроссадмирала.
Хайнцу Лоренцу из министерства пропаганды тоже были переданы копии этих документов, как представителю Геббельса. Ему было поручено пробраться к Дёницу. Третий пакет документов вручили армейскому майору Вилли Йоханмайеру. Ему приказали доставить этот пакет вновь назначенному главнокомандующему сухопутными силами, фельдмаршалу Фердинанду Шёрнеру, чья группа армий «Центр» в Чехии еще сопротивлялась.
29 апреля около полудня Цандер, Лоренц и Йоханмайер покинули имперскую канцелярию. Перед отбытием Цандер позвонил по телефону в кабинет Бормана, чтобы попрощаться. Звонок вызвал лишь раздраженный вопрос, почему он еще не отбыл, и приказ сделать это немедленно.
Цандер и Лоренц не смогли добраться до Дёница, а майор Йоханмайер — до Шёрнера. Но всем трем курьерам удалось пройти через расположение русских войск численностью почти в два с половиной миллиона человек, которые занимали весь Большой Берлин, за исключением нескольких квадратных миль (автор приводит цифру «2,5 миллиона» — это численность всех советских войск, задействованных в Берлинской операции, от Балтийского моря до района Дрездена. В боях же по ликвидации берлинской группировки к 26 апреля принимали участие около 464 тысяч советских солдат и офицеров, свыше 12,7 тысячи орудий и минометов, до 2,1 тысячи установок реактивной артиллерии, около 1500 танков и САУ. Им противостояли 300 тысяч немецких солдат и фольксштурмистов, 3 тысяч орудий и минометов, 250 танков. — Ред.). Медленно двигаясь через леса, озера и реки, они испытали серию необычайных приключений и наконец оказались в Центральной Германии. На этой территории, занятой британскими
Цандер дошел пешком до своей родной Баварии. Сначала он направился в Мюнхен, а затем в находившийся в 40 милях южнее городок Тегернзе, где спрятал документы. Личный помощник Мартина Бормана затаился и начал новую жизнь. Полковник СС Вильгельм Цандер превратился в баварского огородника по имени Фридрих Вильгельм Паустин.
В самом бункере рейхсканцелярии все быстро приближалось к концу. 30 апреля, около 2.30 ночи, почти двадцать членов обслуживающего персонала Гитлера, большей частью женщины, построились в центральном проходе, где обычно принимали пищу. Гитлер в сопровождении Бормана вышел из своих личных апартаментов. С увлажненными глазами фюрер прошагал мимо строя. Некоторым из выстроившихся людей он пожал руки, другим что-то сказал. Это была прощальная церемония, и, завершив ее, Гитлер вернулся в свои апартаменты.
Борману, который думал скорее о сохранении жизни, чем о смерти, было чем заняться. 30 апреля, около 3.30 ночи, он послал радиограмму Дёницу: «Совершено новое предательство. Согласно передаче радио противника, Гиммлер через Швецию сделал предложение о капитуляции. Фюрер ожидает, что Вы Примите быстрые и беспощадные меры в отношении предателей».
За ней последовала другая радиограмма: «Дёниц! У нас крепнет впечатление, что «дивизии на Берлинском театре военных действий несколько дней стоят в бездействии. Все сообщения, которые мы получаем, контролируются, утаиваются и искажаются Кейтелем. Мы же имеем связь только через Кейтеля. Фюрер приказывает вам действовать немедленно и беспощадно против всех предателей. Борман».
К этой телеграмме, в которой еще не упоминалось ни слова о назначении Дёница, Борман добавил постскриптум, который явно отрицал приближение конца: «Фюрер жив и руководит обороной Берлина».
Пребывая в своей штаб-квартире, которая располагалась в тихом, живописном городе Плён, близ балтийского побережья, гроссадмирал Карл Дёниц был крайне озадачен телеграммами Бормана.
«Как можно, — недоумевал Дёниц, — ожидать от меня «принятия быстрых и беспощадных мер» против рейхсфюрера, в распоряжении которого вся полиция и СС?»
Гиммлер действительно находился на северной прибрежной территории и в сопровождении зловещего окружения эсэсовцев. У гроссадмирала и его штаба не было никакой вооруженной полиции, и он не имел полномочий, позволяющих ему принимать меры против рейхсфюрера. Более того, Дёниц ожидал, что Гиммлера назначат через несколько дней главой государства, и он готов был предложить свои услуги рейхсфюреру СС, если последний получит законное назначение. «То, что мне могут доверить эту миссию, — вспоминал Дёниц, — в голову не приходило».
Сдержанность Дёница понятна. С 1912 года он посвятил всю свою жизнь флоту. В Первую мировую войну служил на подводных лодках и, как признанный эксперт подводной войны, был назначен в январе 1943 года главнокомандующим ВМФ. Несмотря на то что Дёниц не был ревностным нацистом, он обнаружил качества, полезные для целей партии, снискал расположение Гитлера и служил ему с преданностью, не вызывавшей сомнений. Но у него совершенно не было опыта в проведении внутренней или внешней политики.
Для Гитлера этот на первый взгляд странный выбор, видимо, был вполне логичным. Фюрер хотел продолжения войны и после своей смерти. Он понимал, что вермахт не будет продолжать войну под руководством гражданских партийных функционеров, таких как Борман и Геббельс. Но под командованием уважаемого представителя высшего офицерства, однако, мог это делать. Люфтваффе и СС командовали, по мнению Гитлера, предатели. Сравнительно небольшой флот, однако, сохранял дееспособность и лояльность, равно как и его главнокомандующий. Почему бы не выбрать Дёница?