Мартин Борман. Неизвестный рейхслейтер. 1936-1945
Шрифт:
Борман, видимо, задавал себе такой же вопрос и легко отвечал на него. Изолированный в осажденном бункере, он едва ли мог претендовать на роль преемника фюрера. К тому же было бы гораздо лучше обременить Дёница продолжением войны и, если возникнет необходимость, ведением мирных переговоров. Гроссадмирал был, кроме того, можно сказать, «политическим неофитом». Когда Гитлер и Геббельс уйдут из жизни, ему потребуются услуги деятеля, искушенного в политических вопросах, деятеля, который, оставаясь в тени, направлял бы номинального главу государства в нужное нацистское русло. Под главенством Дёница для Бормана сохранялась бы возможность
Даже в этот период Борман вел себя в отношении Дёница так, будто тот был номинальным главой государства, поддающимся манипуляциям. Курьеры не добрались до Дёница, он ничего не знал об их судьбе. И 30 апреля, в 3.00 ночи, когда прошло более чем тридцать пять часов с тех пор, как Гитлер завершил составление своего политического завещания, Борман все еще не потрудился сообщить Дёницу, хотя бы намеком, о том, что тот является преемником фюрера.
Очевидно, Борман решил, что Дёницу следует подождать, пока Гитлер сведет счеты с жизнью. Затем гроссадмирал узнает о своем возвышении от нового главы кабинета. Таким образом, место Бормана в новом правительстве будет обеспечено с самого начала.
Но время быстро уходило. Чтобы маневры Бормана удались, Гитлеру следовало покончить жизнь самоубийством до того, как русские начали бы штурмовать бункер рейхсканцелярии и лишили бы Бормана шанса ускользнуть из него и остаться живым.
Гитлер начал то, что должно было быть его последним военным совещанием, в полдень 30 апреля. Ему сообщили, что войска Красной армии находятся в квартале от бункера рейхсканцелярии.
Русские знали, что Гитлер в Берлине, ибо эта весть передавалась по немецкому радио. Но они не знали точно, что он укрывался в бункере под зданием старой имперской канцелярии. Знай они точно, что именно здесь находится Гитлер, бункер был бы уже взят. Но 30 апреля уже было ясно, что части Красной армии полностью блокируют бункер уже на следующий день, не позже.
После совещания Гитлер не спеша съел свой обычный вегетарианский завтрак. Борман приказал полковнику Отто Гюнше, двухметровому эсэсовцу, адъютанту фюрера, доставить как можно больше бензина к входу в бункер. Гюнше передал приказ по телефону Эриху Кемпке, личному шоферу Гитлера в течение тринадцати лет, который заведовал автомобильным парком. Этот приказ удивил Кемпку. Он сказал, что будет трудно достать много бензина, но Гюнше настаивал.
Около 2.30 дня Гитлер закончил завтрак. В сопровождении Евы Браун он затеял затем другую прощальную церемонию. Фюрер пожал руку каждому, кто был рядом с ним в бункере, — они видели его живым в последний раз.
Среди них были Борман, Геббельс, Кребс и Бургдорф. Присутствовали также Гюнше; начальник секретной охраны бригадефюрер (генерал-майор) СС Йохан Раттенгубер; его заместитель, полковник СС Хёгль; секретарши Гитлера — фрау Юнге и фрау Кристиан; его повар, фрейлейн Манциали; его камердинер, Хайнц Линге. Кроме них были также статс-секретарь министерства пропаганды Вернер Науман; курьер по связям с МИДом Вальтер Хевел и курьер по связи с Дёницем вице-адмирал Эрих Восс.
Еще одним свидетелем прощания была секретарша Бормана фрейлейн Эльза Крюгер, тридцатилетняя уроженка Гамбурга. Как глава канцелярии нацистской партии, Борман однажды обзавелся четырьмя секретаршами. Одну он оставлял не очень занятой, чтобы записывать от руки его приказы и тексты телеграмм. «Все, что мне нужно было сделать, — вспоминала фрейлейн Крюгер, — это приготовиться морально к собственной смерти».
Гитлер уже приготовился. Закончив рукопожатия, он уединился с Евой Браун в личном кабинете, оставив остальных дожидаться собственной судьбы.
Затем Борман попросил всех, кроме нескольких лиц, выйти из помещения. Камердинер Линге пошел в собственную небольшую комнату. Геббельс и Бургдорф ждали в центральном проходе. Гюнше и Борман заняли места перед закрытой дверью прихожей, ведущей в кабинет фюрера.
— Что будет с нами без него? — как-то спрашивал Борман жену.
Ответ на этот вопрос прозвучал в 3.30 ночи. Борман услышал одиночный выстрел из пистолета. По словам Гюнше, он первым ворвался в кабинет Гитлера. За Борманом последовали Гюнше с Линге.
Резкий запах цианида, которым отравилась Ева, ошеломил Бормана. Ева находилась в правом углу небольшого дивана. В левом углу Борман увидел распластавшегося Гитлера, из раздробленного черепа которого стекала кровь. На столике перед ним лежал револьвер, другой валялся под столиком на ковре. По свидетельству Гюнше, Борман не нашелся сказать что-нибудь. Ни слова не вымолвили другие свидетели события.
Гюнше поспешил в центральный проход. Там он увидел Эриха Кемпку, который только что прибыл, чтобы доложить о выполнении приказа. Канистры, наполненные пятьюдесятью галлонами бензина, стояли у входа в бункер. Гюнше сообщил остолбеневшему Кемпке, что Гитлер мертв и почему так срочно потребовался бензин.
Линге и личный врач Гитлера, доктор Штумпфеггер, понесли тело фюрера, завернутое в армейское одеяло, чтобы скрыть лицо, вверх по лестнице в сад канцелярии.
Следом шел Борман, несший на руках тело Евы Гитлер. Это зрелище потрясло Кемпку. «Ева ненавидела Бормана, — вспоминал Кемпка. — Он причинял ей много неприятностей. Она знала о его многолетних интригах в борьбе за власть. Теперь после смерти ее заклятый враг нес ее в последнее место упокоения. Борман не должен был сделать больше ни одного шага с Евой на руках». Кемпка подошел к Борману и без слов взял у него ее труп.
Тела Гитлера и его жены поместили в неглубокие ямы близ входа в бункер. Затем Гюнше, Линге и Кемпка обливали их бензином, в то время как в саду рвались русские снаряды.
Из входа в бункер Борман, Геббельс и доктор Штумпфеггер молчаливо наблюдали, как Гюнше поднес горящий факел к могилам. Трупы немедленно охватили языки пламени, возрастая в размерах. Пока пламя все выше поднималось в апрельском воздухе, а интенсивность обстрела русской артиллерией усиливалась, Борман и его спутники стояли по стойке «смирно», вытянув правую руку в нацистском приветствии.
Гюнше, Кемпка и Линге подливали бензин, чтобы выполнить желание фюрера исключить возможность выставления его останков на какой-нибудь дикой русской выставке. Борман и Геббельс не стали задерживаться на лицезрении этой мрачной сцены. Они спустились по ступенькам в совещательную комнату бункера. Теперь им самим предстояло решать, что делать дальше.
Бургдорф, Кребс, Науман и несколько других лиц находились в конференц-зале, так же как и Артур Аксман. Он был лидером гитлерюгенда, члены которого также были брошены на защиту Берлина. Аксман выглядел толстым коротышкой, он был тридцатидвухлетним уроженцем Берлина. Три года назад он потерял руку в России. Глядя на Бормана, Аксман заметил, что лицо у того покраснело.