Мартин Борман. Неизвестный рейхслейтер. 1936-1945

Макговерн Джеймс

Сообщение Зоненберга не давало никаких зацепок. Но в Западной Германии доктор Бауэр продолжал свое расследование. Среди сотен людей, с которыми встречались сотрудники его ведомства, был Артур Аксман. Теперь он был бизнесменом в Руре. Бывший руководитель гитлерюгенда повторил историю, которую он рассказал офицерам разведки союзных войск относительно ночи 1 мая 1945 года в Берлине. Аксман оставался единственным авторитетным свидетелем смерти Бормана. И все же он был известным нацистом. Никто не мог подтвердить или опровергнуть его утверждение, что он видел трупы Бормана и доктора Штумпфеггера на железнодорожном мосту на Инвалиденштрассе. Но если бы

Аксман оказался прав, то судьба Бормана была бы определена.

Упорный доктор Бауэр обнаружил, что 14 августа 1945 года почтовое отделение 40 Берлина на железнодорожной станции Лертер уведомило фрау Гертруду Штумпфеггер о смерти мужа в письменном виде. Служащие почты захоронили 8 мая 1945 года труп, опознанный как тело доктора Людвига Штумпфеггера, после его обнаружения на железнодорожном мосту Инвалиденштрассе. Место захоронения находилось в нескольких сотнях метров от моста на территории Выставочного парка, зоны развлечений, где летом устраивались выставки.

Доктор Бауэр разыскал также шестидесятисемилетнего отставного берлинского почтальона по имени Альберт Крумнов, который сообщил, что он и трое других сотрудников почтового отделения станции Лертер захоронили два тела, обнаруженные на железнодорожном мосту. Они сделали это по указанию русских, которые хотели предупредить вспышку эпидемии в городе. 8 мая 1945 года Крумнов и трое его коллег по почте похоронили тело высокого человека с отличительными признаками доктора Штумпфеггера на территории Выставочного парка и рядом с ним — тело человека меньшего роста и более плотного. Его коллеги уже умерли, и через двадцать лет Крумнов уже не помнил точно места захоронения. Однако его свидетельство и официальное уведомление вдове доктора Штумпфеггера, казалось, подтвердили историю Аксмана.

Таился ли ответ на вопрос, который в течение двух десятилетий явно сбивал с толку разведывательные и полицейские ведомства многих стран, в земле Западного Берлина? Доктор Бауэр намеревался найти этот ответ и предпринял очевидный шаг, который до него никто не предпринимал. 19 июля 1965 года полицейские Западного Берлина с кирками и лопатами в руках, а также при помощи бульдозера начали рыть землю на территории Выставочного парка. Он служил теперь местом складирования транспортной компании и был расположен рядом с Берлинской стеной.

В течение двух дней полицейские терпеливо и методично перерыли сотни квадратных метров земли. Они отрыли камни, три пня, пивные бутылки, старое стрелковое оружие немецкого и советского производства, но ничьих костей обнаружено не было. Раскопки были прекращены.

Еще один охотник за нацистами, Тадек Тувия Фридман, возможно, подсказал доктору Бауэру, что тот теряет время, разыскивая останки Бормана в Берлине. Секретаря фюрера следовало искать среди живых в Аргентине. Фридман, молодой польский еврей, трудился в принудительном порядке на нацистском оружейном заводе в родном городе Радоме. После войны он отправился в Вену и по собственной инициативе стал разыскивать нацистских преступников. Летом 1952 года Фридман эмигрировал в Израиль. Не имея специальности и сноровки, он жил в новой стране с большими трудностями. Фридман приобрел работу газетного репортера, а затем мелкого государственного чиновника. Но охота за нацистами оставалась его главной заботой. Фридман открыл свой собственный частный Институт документации нацистских военных преступлений в Хайфе, где собрал значительное количество информации о скрывающихся нацистах. Фридман особенно надоедал израильским властям призывами

что-то предпринять в отношении Эйхмана.

В октябре 1965 года Фридман прибыл в Нью-Йорк, чтобы присутствовать на аукционе, где за тысячу долларов было продано письмо, написанное ему Эйхманом. Фридману было 42 года. Журналист из «Нью-Йорк пост» описывал его как «маленького круглого человека, с толстыми пальцами и явным обликом лавочника». Все же он лично проявлял большую активность в охоте на нацистских преступников, и его главной целью был Мартин Борман.

«За пятьдесят тысяч долларов вознаграждения мы сможем заполучить его через две недели», — сказал Фридман журналисту, бравшему у него интервью. — Мы знаем, что он находится в Аргентине. Мы точно знаем где. Но беда в том, что он никому не нужен. Понимаете, он международный преступник. Германии, Англии или Соединенным Штатам следовало бы его наказать, но после суда над Эйхманом они больше не хотят хлопот, не хотят головной боли. Что же касается меня, то я все еще слежу за ним, да».

Фридман говорил от своего имени, как частный следователь, а не от имени израильского правительства. Возможно, его вера в то, что Борман находился в Аргентине, была ошибочной. Но Фридман был определенно прав в том, что израильские власти не имели формального мотива вести розыски секретаря фюрера. Бормана уже осудил трибунал в Нюрнберге как главного военного преступника, «чьи преступления не связаны с конкретной географической территорией». По этому определению Борман не был специфически еврейской проблемой. Эйхман был такой проблемой, поэтому израильтяне обнаружили и осудили его.

Советский Союз был одним из четырех учредителей Устава Международного военного трибунала, который делил ответственность с остальными учредителями за поиски Бормана, если тот был жив. Русские, конечно, располагали разведывательным аппаратом с немалым опытом. Определение местонахождения нужного индивидуума являлось обычным родом деятельности для советской разведки. Но после Нюрнберга русские хранили молчание в отношении Мартина Бормана. Однако в 1965 году в Восточном Берлине была опубликована книга под названием «По следам Мартина Бормана». Автором книги был Лев Безыменский, бывший майор советской разведки. (Оригинальное русское издание этой книги было выпущено в Москве в конце 1964 года. — Ред.).

Согласно советскому автору, секретарь фюрера не был убит в Берлине. После бегства из города он направился инкогнито в Фолькенштайн в Тироле, где жила его супруга. Где-то в нацистской «альпийской крепости» он взял спрятанный ларец с золотыми монетами, которые первоначально предназначались для музея фюрера в Линце. Монеты были переданы советнику Бормана по экономическим вопросам доктору Гельмуту фон Гуммелю в Берхтесгадене в конце войны и стоили около 5 миллионов долларов. Обеспечив себя таким образом деньгами, Борман отправился на военно-морскую базу в Киле на северо-западе Германии, чтобы найти подводную лодку, готовую вывезти его из страны.

Однако, поскольку весь подводный флот гроссадмирала Дёница был захвачен союзниками, Борман скрывался в земле Шлезвиг-Гольштейн, а затем в соседней Дании до тех пор, пока не закончился Нюрнбергский процесс. Затем он связался с Organisation der ehemaligen SS-Argeh"origen (ODESSA), тайной организацией ветеранов СС, которая наладила пути бегства разыскивавшихся нацистов через Альпы в Италию. Организации ODESSA оказывали поддержку итальянские аристократы, деятели Римской католической церкви и секретные агенты в Америке.