Мартиролог. Дневники
Шрифт:
Пресс-конференция в Милане переносится на 23 ноября. Лара говорит, что ее уверяют в том (Андрюша Я[блонский]?), что до Нового года вытянут наших из Москвы.
Группа здесь в Фильминституте очень хорошая, и люди очень доброжелательные и милые. Надо немедленно дать предложение послу по поводу Янковского. Чтобы они хоть знали, что я собираюсь делать. Янковского они, конечно, не дадут, но удивятся очень.
Вчера написал письмо Миттерану, которое в Лондоне должен будет передать вместе со всякими объяснительными бумагами David Gottard. Вот черновик:
«Глубокоуважаемый господин Президент!
Крайняя
Волею судеб и в результате конфликта с руководителями советского кинематографа я и моя жена оказались выброшенными из Советского Союза.
Я оказался белой вороной — непонятым и ненужным. Лишним.
Но самым страшным для нас сейчас является противоестественная и невыносимая необходимость жить вдали от своих детей и близких. Советское руководство не позволяет им выехать из СССР.
Гуманные идеалы, которым Вы так убежденно служите, залог нашей веры в то, что Вы не сможете не понять нашей драмы, не можете не сочувствовать нашему горю.
Я и моя жена обращаемся к Вам в эту непосильно трудную минуту с просьбой помочь нам увидеть, наконец, после трехлетней разлуки наших детей и мать, ибо жизнь без них тяжела, пуста и бессмысленна.
Примите мои уверения в глубочайшем и искреннем уважении,
Веселая душа (в отличие от тяжеловесной и мрачной) уже наполовину спасена.
Выиграл на аукционе шаль для Ларисы. Очень красивая и старинная.
Анна-Лена договорилась на завтра о встрече в шведском Министерстве иностранных дел по поводу дел нашей семьи. Я просил Анну-Лену (после разговора с Римом) позвонить адвокатессе. Анна-Лена не звонила. Она ведет какую-то двойную игру. Контракт, который она обещала немедленно дать подписать директору, пришел, но я уверен, что он не подписан. Завтра собираюсь серьезно поговорить с ней и с директором. Все это как-то не солидно. Я год жду, два месяца работаю, и без контракта. Это не годится.
Сегодня Анна-Лена сказала Кау, что сегодня-завтра решаются отношения с японцами, завтра они должны дать точный ответ, и тогда будет подписан договор. А если нет? Если японцы откажут? Страшно подумать.
Сегодня был в Министерстве иностранных дел Швеции. Они тоже хотят мне помочь. Они хотят сделать заявление в Москву по поводу моей семьи.
Ноябрь 1984
Вчера напрямик задал Анне-Лене вопрос о моем контракте. Она сказала, что в связи с тем, что отпала и японская фирма (из-за того, что она имеет дело с СССР и боится меня, после того как мы решили остаться на Западе), и «Гомон» (они обанкротились, кажется, совсем), положение с картиной очень тяжелое. Сегодня я иду к директору института разговаривать по этому поводу.
Я говорил с Ларой. Надо нажать на директора 4-го канала английского телевидения (жена которого является членом комитета по борьбе за воссоединение семьи Тарковских). Может быть, он даст больше денег. Потом, после того как сняли директора французского экспериментального центра, рухнула надежда на то, что они примут участие в затратах. Но Лара и там нашла пути связаться с министром культуры Франции, который может возродить эту идею с новым директором.
Не хватает 500 тыс. долларов. Анна-Лена улетела в Лондон. Затем в Париж, а потом и в Рим.
Сейчас еду заверить подпись под приглашением нашим на переезд сюда в Швецию по договоренности с Министерством иностранных дел Швеции. Это, конечно, не будет
Я звонил Ларе, она начала бурную деятельность: позвонила в Лондон, подготовила приход Анны-Лены в 4-й канал телевидения. (Я разговаривал с директором его.) Она возбудила Энгеля в Лондоне и других. Связалась с министром иностранных дел в Париже, который обещал помочь в финансировании картины. Уже есть результаты. 4-й канал английского телевидения дает не 2 млн, а 2,9 млн крон, т. е. на один миллион больше, чем было ранее договорено. Сегодня утром был звонок от Анны-Лены, она сказала, что все «очень хорошо», «molto bene» с французами. И министр культуры хочет со мной встретиться, чтобы помочь с семьей.
Да, перед всеми этими моими паническими звонками я встретился с Олофсоном (директором института) и серьезно поговорил с ним о наших делах и об отсутствии контракта. Кстати, у меня создалось впечатление, что Анна-Лена очень плохо работает и не держит директора в курсе дел.
Очень помогал Дэвид Готтард в Лондоне.
Надо решительно ехать в Париж. Министр культуры хочет со мною встретиться: и для картины, и для наших семейных дел это необходимо. Значит, 14-го — проба детей, 16-го — собрать чемоданы для Берлина и лететь в Париж, оттуда — в Милан (22-го), где 23-го будет встреча с журналистами, и, значит, только там мы с Ларой встретимся. Затем вернемся в Рим, дождаться телевизионной передачи о «Ностальгии». Затем — в Берлин, где, может быть, сделать короткий фильм с Клюге, написать режиссерский сценарий «Гофманианы» и начать поиски денег для «Гамлета». И писать его сценарий. И найти время для Америки. Нужны документы!
А может быть, сделать фильм о Святом Антонии? Т. е. прежде — материалы и работа над сценарием, заключив контракт.
Затем, если всё обойдется с «Жертвоприношением», с марта снова в Стокгольм до июля. В августе — опять в Рим. (За это время надо будет решить проблему с домом) и до конца 1985 года — монтаж и перезапись фильма. В феврале-марте 86-го (один месяц, если захочу) — «Летучий голландец» в Лондоне. С января же 86-го снять с немцами «Гофмана».
Сегодня приснился ужасно грустный сон. Опять я видел северное (как мне кажется) озеро где-то в России, рассвет. На его противоположном берегу два православных русских монастыря с соборами и стенами необыкновенной красоты. И мне стало так грустно! Так больно!
Вчера мне звонила Анна-Лена из Парижа. Она сказала, что всё в порядке, и она сейчас должна дать знать Олофсону (дир. института) о возможности начинать подписывать контракты. Я надеюсь, что это в первую очередь означает контракт со мной.
Не успеваю переделывать книгу для Кристианы. Ольга наваляла кое-как и кое-что: просто переписала на бумагу кое-как то, что я ей наговорил на магнитофон просто, как материал. Это халтура прямо таки чистой воды. Мне совершенно ясно, что в Москве папа писал все ее работы, иначе это не объяснить.
Написаны все письма. И Тэтчер, и Рейгану, и Шульцу, и Миттерану. Итальянское правительство ждет ответа на официальный запрос Советскому правительству, и, если не будет ответа или он будет отрицательный, комитеты повсеместно начнут действовать. Юри Лина обещал организовать комитеты в Швеции, Финляндии и Норвегии.
Звонил (уже двенадцатый час ночи) Юри Лина. И сказал, что он уже действует. И почти организовал комитет. У него тысячи проектов, и завтра он придет ко мне с очень важной женщиной, очень опытной в этих делах. Он такой активный и так воодушевлен идеей комитета, что мне кажется, что этот комитет будет лучшим в мире, а он — лучшим активистом.