Мартовские дни
Шрифт:
— То есть поведать твоему отцу, что его сын одолжил у бродяг-ромалы хищного и пребывающего малость не в своем уме жеребца, дабы совершить визит на остров Буян, — с издевкой перечислил нихонский принц. — Я недостоин высокой чести стать тем человеком, который сообщит такую новость твоим почтенным родителям. Особенно матушке. Если начистоту, твой замысел нравится мне все меньше и меньше.
— Придумай что-нибудь получше! — не выдержал царевич. — Короче, я уехал на три дня. Ты и Жасмин остались дома, вести дознание касательно исчезнувших горожан. Вот и весь сказ. Царевич я али дитя несмышленое, за которым
Он выпустил из рук мягко шлепнувшийся дорожный мешок, в три шага пересек опочивальню и пристроился на ковре рядом с Ёширо. Нихонского искусства оставаться в неподвижности по нескольку часов с перекрещенными ногами царевич так и не постиг.
— Ёжик, ты ведь умный, сам понимаешь: мы бьемся как рыбы об лед, и пока без толку. Нет никакой уверенности в том, что на Буяне-острове нам протянут руку помощи. Может, Елена Премудрая давным-давно ушла оттуда. Может, ей недосуг точить лясы с дальним потомком. Но я все равно съезжу. Потому что это — шанс, негоже его упускать. Мне очень не по душе то, о чем обмолвилась Яга — о бурлящем неспокойствии над нашим краем. Пока я буду в отъезде, хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал. Вернее, не для меня. Для Гардиано.
— Что такое я способен для него сделать? И зачем? — холодно осведомился Кириамэ.
— Затем, что если я прогуляюсь впустую, может, он додумается, как нам быть, — царевич сглотнул, подбирая слова одно к одному, как мастер-ювелир складывает самоцветное ожерелье. — У Гая сейчас не выходит соображать так, как нужно. Его одолевают призраки. Демоны из прошлого.
— Я ведь не заклинатель духов, — напомнил Ёширо, однако голос нихонского принца малость смягчился.
— Да, — быстро согласился Пересвет. — Зато ты ведаешь мир и понимаешь людские души. Ёжик, ну не будь упрямцем. Помоги, сделай милость.
Кириамэ повернул голову, безмолвно вопрошая синим взглядом. Пересвету захотелось сперва зажмуриться, потом — провалиться сквозь пол, желательно прямиком в котел с кипящею серой. Сейчас Ёширо начнет выспрашивать, что за помощь такая требуется ромею, и получит в ответ либо красноречивое молчание, либо не менее убедительное меканье и эканье.
— Мне кажется, ты был бы сам не против ему помочь, — наконец заметил нихонский змей-искуситель. Пересвет облегченно перевел дух, придвинулся ближе, обнимая Ёширо за плечи:
— У меня ничего не выйдет. Я просто не в силах дать ему то, что нужно. Гай из таких людей, рядом с которыми не согреешься, но обожжёшься до кости. Пламя усмиряют водой, вот и ему потребен кто-то с холодным рассудком… Вытяни из него, что на самом деле стряслось в Ромусе. Зачем ему в поисках себя приспичило бежать аж на край света. Былые тайны влекут его назад, плутать в темноте. Нам ли с тобой не ведать, что в этой тьме нет ровным счетом ничего хорошего. Пустые сожаления о том, что было, да сгинуло. Чего уже не исправить и не воротить назад. Нужно захлопнуть дверь между нынешним и прошлым. Пусть былое остается за семью печатями и замками, там ему самое место. А нам нужен Гардиано с ясным умом и его умением обращать внимание на то, чего мы не замечаем.
— Ты уверен, именно «нам»? — вкрадчиво уточнил Кириамэ. — Или только тебе?
— Ёжик, я намеки скверно понимаю, а посередь ночи — особенно, — малость озлился царевич. — Вроде не первый день вместе живем, так что не юли, а спрашивай напрямую. Ты позарез хочешь знать, не мечтаю ли я затащить Гардиано на пуховую перинку. Порой — да, страсть как хочется. Аж поджилки трясутся и дух перехватывает. Думается, если б я или ты предложили ему малость позабавиться, он бы согласился. Да только совсем не потому, что якобы мы ему с первого взгляда запали в душу. А чтобы укрыться от одиночества. Хотя бы ненадолго и в чужой постели.
Ёширо поднял руку с колена, накрыл ладонью кисть царевича, успокаивая. Ладони у нихонского принца в любую жару оставались малость прохладными, с едва ощутимыми бугорками мозолей, натертыми рукоятью меча. В бессчетный раз Пересвет подумал, как ему посчастливилось — пусть его счастье кривобокое и странное, не такое, как у всех. С Кириамэ можно откровенно говорить обо всем на свете. Он поймет. С ним никогда не прискучит, как прискучила бы на третий год брака любая красотка, ставшая законной супругой. Что занимает женщин? Дети, наряды да сплетни. Нет, порой рождаются на свет такие девицы, как Жасмин или сестрица Славка, но разговор-то не про них…
Губы Ёширо всегда отдавали легким холодком — отчего поцелуй не обжигал, мгновенно сводя с ума, но словно бы затягивал в неспешный, неодолимый круговорот. Куда так легко соскользнуть, но почти невозможно выбраться, где прикосновения почти неуловимы — и слишком поздно сознаешь, что незаметно пришедшая из глубин волна накрыла тебя с головой и утянула за собой. В зыбкую, текучую, переливчатую синеву. Там, в глубине, забываются имена, приходит всеобъемлющее спокойствие и нет ни следа испепеляющего, сжигающего изнутри пекельного жара. Там ты обретаешь себя в обоюдном единении, а не теряешься посреди изнуряющего душного одиночества пустыни.
Глава 10. Странствие
Как и намеревался, царевич покинул Столь-град с третьими петухами и первыми лучами солнца, бледно окрасившими туманное небо в розовый и золотистый. Выспаться толком не удалось. Пересвету мнилось, он едва успел прикорнуть, как Ёширо безжалостно растолкал его, без малейшего снисхождения пихая твердым как деревяшка ребром ладони под ребра. Царевич кряхтел, ругался, пытался укрыться под одеялами и сулил оторвать сердечному другу все, что отрывается, а потом повтыкать обратно как на ум взбредет. Сущее же свинство, люди добрые — поначалу соблазнить, распалить и учинить бешеные скачки за уходящей луной, а потом гнать уставшего человека в дальнюю дорогу!
Однако, заметив тщательно собранные и увязанные дорожные сумы на столе, Пересвет малость застыдился и ворчать перестал. Сам-то он опосля бурных утех завалился дрыхнуть, а Ёжик, выходит, вообще глаз не сомкнул?
— Махать вслед платочком не стану, и не надейся, — сухо заявил нихонский принц. Вышвырнув зевающего до судороги в скулах Пересвета из постели, Ёширо сам занял угретое место и с наслаждением потянулся: — Будем надеяться, твой почтенный отец не пожелает спозаранку выяснить, где тебя носит. Сайонара [до свидания].