Машина бытия
Шрифт:
– Конгресс, – убийственно невыразительным тоном произнес Пчак. – Прошу вас пояснить этот термин.
«Что я сейчас такого сказал?» – удивился Куган. Глядя на Пчака, он пояснил:
– Конгресс – это древняя форма правительства. Ближайший современный пример – Совет Чи, который…
– Так я и думал! – рявкнул Пчак. – Этот клуб дебатов! Не объясните ли вы мне, мистер Куган, почему недавняя трансляция из Библиотеки превозносила преимущества данной формы правления?
«Вот же аспид», – подумал Куган, а вслух сказал:
– Ну,
– Отвечайте на мой вопрос, мистер Куган. – Пчак подался вперед. В глазах охранника с бластером появилось голодное выражение. Куган вновь покосился на неподвижно лежавшего на полу Паттерсона.
– Мы не контролируем подбор передач, – сказал Куган, – за исключением десяти специальных каналов, предназначенных для ответа на вопросы, возникающие в ходе исследований, и десяти других каналов, которые сканируют поступающие в Библиотеку новые материалы.
– Не контролируете, – изрек Пчак. – Интересный ответ. Почему?
Куган потер шею левой рукой и сказал:
– Устав трансляции был дан нам первым правительством всей системы в двадцать первом веке. Метод случайного подбора передач был разработан для того, чтобы сохранять беспристрастность. Считалось, что информация, хранящаяся в Библиотеке, должна находиться в свободном доступе для всех…
Он замолчал. Уж не перегнул ли он палку, цитируя устав? «Что ж, они могут прочитать оригинал, если захотят», – подумал он.
– Весьма занимательно, – сказал Пчак и бросил взгляд на стоявшего рядом с ним охранника. – Не правда ли?
Охранник ухмыльнулся.
Куган медленно, осторожно вдохнул, затем выдохнул. Он чувствовал, что приближается критический момент. Это ощущение сдавило ему грудь.
– Расследование должно быть тщательным, – сказал Пчак. – Посмотрим, что вы транслируете сейчас.
Куган запустил систему контроля, и на правом ромбовидном мониторе появилось изображение. Это был человек с крючковатым носом, одетый в кожаные штаны и рубашку. На кончиках его ботинок красовались морды каких-то животных, голову покрывала шляпа с пером.
– Это регулярная передача случайной информации, – сказал Куган и посмотрел на пояс. – Канал восемьдесят два.
Он усилил громкость. Человек на экране говорил на языке, состоявшем из резких шипящих звуков. На полу рядом с ним высилась небольшая горка маленьких круглых предметов, каждый из которых был помечен.
– Он говорит на мертвом языке звезды Процион, – пояснил Куган. – Это зоолог из системы, уничтоженной коронным разрядом тридцать четыре века назад. На полу лежат черепа грызунов, которые водились в той системе. Он говорит, что на классификацию свыше восьми тысяч черепов у него ушло одиннадцать лет.
– Почему? – спросил Пчак. Казалось, вопрос его действительно заинтересовал. Он подался вперед, разглядывая горку черепов на полу.
– Думаю,
Пчак снова откинулся на спинку стула.
– Этот зоолог мертв, – сказал он. – Его системы больше не существует. На его языке никто не говорит. Такие вещи часто показывают?
– Боюсь, что такие передачи составляют девяносто девять процентов трансляций из Библиотеки, за исключением исследовательских каналов, – ответил Куган. – Такова природа случайного отбора.
– Кому какое дело до теорий этого зоолога? – спросил Пчак.
– Возможно, каким-нибудь зоологам это интересно, – сказал Куган. – Невозможно предугадать, какая информация окажется для кого-то ценной.
Пчак буркнул что-то себе под нос. Что-то вроде: «Грызуны!»
– Грызуны? – переспросил Куган.
Коротышка в коричневом улыбнулся.
– Так мы вас называем, – ответил он. – И, очевидно, не зря. Вы собираете всякую бесполезную информацию, совсем как грызуны, которые тащат к себе в нору всякий мусор.
«Пора преподать ему небольшой урок», – подумал Куган и сказал:
– Лесной хомяк был грызуном родом с этой планеты. В настоящее время является вымершим здесь, но еще встречается на планете Маркеб IX и на нескольких планетах Кольца. Лесной хомяк жил в лесу и имел привычку воровать мелочи из охотничьих лагерей. В обмен на все, что он забирал, хомяк оставлял что-нибудь из своей норы: обрывок веревки, сучок, кусочек яркого стеклышка, камушек. Среди всего мусора, который засорял его нору, можно было иногда найти самородок ценного металла. Поскольку хомяк не отбирал предметы для обмена – так сказать, действовал случайным образом, – он мог оставить драгоценный металл в лагере охотника в обмен на крышку от бутылки.
Пчак встал, подошел к голографическому изображению зоолога, провел сквозь него рукой.
– Потрясающе, – сказал он, не скрывая сарказма. – И это, по-вашему, самородок?
– Скорее, сучок, – ответил Куган.
Пчак повернулся лицом к Кугану.
– Что еще вы прячете в норе грызуна? Самородки?
Куган посмотрел на Паттерсона на полу. Старик не двигался.
– Могу я сначала вызвать медробота для оказания помощи мистеру Паттерсону?
Генерал не сводил глаз с Кугана.
– Нет. Выполняйте мои указания.
«Первое правило Кодекса – подчиняться», – подумал Куган. Он медленно, твердо переключил рычаг на пульте управления у себя на поясе. Зоолог с Проциона исчез, и стена превратилась в экран, на котором возникла страница из книги. «Вот приманка, – подумал Куган, – надеюсь, ты ею отравишься».
– Это пример древней военной тактики, в котором показаны некоторые действенные методы, а также некоторые неудачные.
Пчак повернулся к экрану, сложил руки у себя за спиной и принялся покачиваться на пятках.