Машина пространства
Шрифт:
У подножия холма Примроуз-хилл высился второй треножник — здесь птицы уже справились со своим делом. Внизу на траве, в доброй сотне футов от платформы, пятнами запеклась кровь, валялись обглоданные хрящи.
И наконец мы достигли огромной ямы на самой вершине Примроуз-хилла. Крупнейшая из десяти, она, по-видимому, служила марсианам центром всей их деятельности в районе Лондона. Исполинские кучи земли венчали гребень холма, сбегали по склонам. В глубине ямы прятался приземлившийся три недели назад снаряд, но и несведущему человеку было ясно, что воронку, которая
Именно здесь располагался, главный марсианский арсенал. Сюда были стянуты боевые треножники, ремонтные и землеройные машины. А рядом с ними лежали чудовища, окоченелый и безмолвные. Одни нашли смерть в снаряде, у кромки кормового люка, другие валялись прямо на земле, третьи в последней безнадежной попытке отразить незримого врага залезли в треножники, во множество стоящие вокруг.
Мистер Уэллс посадил машину пространства неподалеку от ямы и отключил охраняющее нас поле. Посадку он произвел с подветренной стороны, тем самым избавив наше обоняние от худшего, — и все равно мы невольно содрогнулись от нестерпимого зловония.
Едва поле было отключено, к нам вновь донеслись завывания умирающего марсианина. Они шли с высоты одной из боевых башен, стоящих по соседству, и с каждой секундой становились все более прерывистыми и слабыми. Над марсианином уже кружили птицы, и в тот миг, когда мы начали выходить из машины, он испустил последний крик боли и замолк.
— Мистер Уэллс, — сказал я, — все именно так, как вы предугадали. Очевидно, марсиан поразила какая-то болезнь, потому что они напились крови землян…
И вдруг до меня дошло, что мистер Уэллс не обращает внимания ни на меня, ни на Амелию, а завороженно, полными слез глазами всматривается в панораму Лондона, в необозримую пустынность столицы. Мы тоже были подавлены зрелищем заброшенного города, к тому же, признаться, все еще побаивались высящихся по соседству марсианских башен. Утерев слезы, мистер Уэллс побрел прочь, в сторону марсианина, чей предсмертный зов мы только что слышали.
Мы с Амелией остались подле машины пространства и следили за нашим другом-философом издалека. Вот он обогнул яму по краю и, подойдя почти вплотную к опорам треножника, вгляделся в поблескивающий металлом двигатель. Потом порылся в кармане, извлек оттуда записную книжечку в кожаном переплете, ту самую, которой пользовался в лаборатории, и, написав что-то, спрятал ее обратно в карман.
Возле треножника он провел, вероятно, минут десять, но в конце концов возвратился к нам. Видимо, он сумел взять себя в руки и теперь двигался бодро и целеустремленно.
— Давно собираюсь вам кое-что сказать, — обратился он к нам обоим. — В тот день, когда вы нашли меня у реки вместе с этим сумасшедшим викарием, вы спасли мне жизнь. А мне все не выпадало случая вас поблагодарить.
— Вы построили машину пространства, мистер Уэллс, — возразил я. — Без вас мы бы ровным счетом ничего не добились.
Взмахом руки он как бы перечеркнул мое возражение.
— Мисс Фицгиббон, — продолжал он, — вы не будете возражать,
— Неужели вы нас покидаете, мистер Уэллс?
— У меня множество дел. Не расстраивайтесь, мы еще увидимся. При первой же возможности я навещу вас в Ричмонде.
— Но куда же вы пойдете, сэр? — спросил я.
— Думаю попытаться попасть в Лезерхэд, мистер Тернбулл. Когда мы с вами повстречались, я направлялся на поиски жены, теперь пришла пора довести дело до конца. Выть может, она жива, а быть может, и нет. Но это уже касается только меня и никого другого.
— В Лезерхэд можно было бы долететь и на машине пространства, — сказала Амелия.
— В этом нет надобности. Я и так найду дорогу.
Он протянул мне руку, я неуверенно подал ему свою. Пожатие мистера Уэллса было крепким и искренним, но я по-прежнему не мог взять в толк, зачем ему понадобилось покидать нас столь неожиданно. Отпустив мою руку, он повернулся к Амелии, и та ласково его обняла. Он еще раз кивнул мне и двинулся вниз по склону Примроуз-хилла.
Внезапно позади нас, раздался резкий свисток, не лишенный сходства с сиренами марсиан. Я испуганно подскочил, огляделся по сторонам, но ни одно из марсианских чудовищ не шевелилось. Амелия тоже вздрогнула от неожиданности, но оглядываться не стала: ее внимание было всецело поглощено странными действиями мистера Уэллса.
Вышеупомянутый джентльмен не прошел и нескольких шагов, как вдруг остановился и, никак не реагируя на свист, принялся листать свою записную книжку. Я успел увидеть, как он вырвал оттуда две-три странички и, смяв в комок, забросил в самую гущу марсианской техники. Потом обернулся, заметил, что мы не спускаем с него глаз, и немного погодя опять вскарабкался к нам на гребень.
— Да, вот еще что, Тернбулл. К вашему рассказу о приключениях на Марсе я отнесся с величайшей серьезностью, каким бы неправдоподобным он порой не казался.
— Но, мистер Уэллс!..
Он поднял руку, призывая меня к молчанию.
— Отмахнуться от вашего рассказа как от полной мистификации было бы, на мой взгляд, ошибкой, хотя его и трудновато будет подкрепить сколько-нибудь убедительными доказательствами.
Чтобы наш друг произнес такие слова! Я был по меньшей мере ошеломлен. Выходит, он намекает, что мы с Амелией — отъявленные лжецы? Разъяренный, я шагнул вперед… и почувствовал ласковое прикосновение к плечу. Обернувшись к Амелии, я увидел, что она улыбается.
— Право же, Эдуард, обижаться нет нужды, — только и сказала она.
Тут я заметил, что мистер Уэллс тоже не скрывает улыбки: и глазах у него заплясали веселые искорки.
У каждого из нас свой рассказ, мистер Тернбулл, — заявил он на прощание. — Всего вам доброго…
И, поклонившись, стал решительно спускаться с холма, на ходу пряча книжицу в нагрудный карман.
— Странно все-таки ведет себя мистер Уэллс, — проронил я вполголоса. — То вместе с нами очертя голову пускается во все тяжкие, то бросает нас как раз в ту минуту, когда мы более всего в нем нуждаемся…