Машина Уриила
Шрифт:
«Брал или нет Колумба часть Лиа Фаль в качестве причитающегося ему наследства, неизвестно, но он вполне мог взять с собой собственный жертвенник.
Эти походные жертвенники иногда изготавливались из камня, а случалось, что это был привезенный со Святой земли камень».
Стоя рядом с музеем Килмартина близ Дунадца и глядя на лодку кару, в которой Колумба отплыл из Ирландии в Шотландию, подумалось, что при виде огромной каменной глыбы весом несколько центнеров у всякого отпадет охота брать ее с собой в путешествие на столь утлом суденышке! Возможно, Колумба придерживался иного мнения или же он просто привез с собой одну традицию, связав с ней затем в Шотландии подходящий камень.
Достоверно лишь то, что у евреев была связанная со священными камнями традиция, согласно которой эти камни участвовали при обряде венчания на царство, и что подобная традиция присутствовала и у ирландских друидов, и у скоттов. Традиция, связанная со священными камнями, содержащими знания, которые требовались королю для правления страной, была знакома и валлийцам. Но англичане, которым неведома была подобная традиция, похитили шотландский камень. В 1296 году Эдуард I Английский, оказавшись в ходе карательного похода против Шотландии на землях Перта, выкрал находящийся на Совещательном холме скунский камень и вывез в Вестминстерское аббатство, соорудив вокруг него деревянное сиденье. Оставался там камень до Рождества 1950 года, когда шотландские студенты умудрились вынуть его и доставить к себе домой. И вновь англичане забрали камень, помещенный в Арброатском монастыре и покрытый шотландским флагом, во второй день Пасхи 1951 года. Потом камень все же отдали Шотландии «взаймы» с условием, что его вернут в Вестминстер при проведении коронации.
Связанная с инаугурационным камнем традиция, конечно, важней того, идет ли речь во всех этих историях об одном и том же камне.
И все же, служил ли находящийся ныне в эдинбургском замке камень изголовьем Иакову? Едва ли, но таковым он считался на протяжении столетий. Сама эта вера, сопровождающая и последнюю коронацию Елизаветы II в 1953 году, убеждает, что предание о связи британских королей с Древней Иудеей вполне правдиво. Возможно, царевна Тара, будучи представительницей царского рода Давида, положила в Ирландии начало новому роду верховных правителей Тары. Известно, что финикийцы торговали с Ирландией в шестом веке до н. э., и нельзя исключать, что дочь царя Седекии бежала на эти самые «северные острова». Тацит, писавший в первом веке н. э., упоминает, что гавани Ирландии (у Тацита Гибернии) были хорошо известны торговцам задолго до того, как Агрикола «приютил у себя одного из правивших ее народом царьков, который был изгнан на чужбину внутренним переворотом»: «Почва, погода, нрав и образ жизни ее обитателей мало чем отличаются от знакомых нам по Британии; подходы к Гибернии и ее порты известны благодаря торговле и купцам».
Есть еще одна важная связь между еврейской и кельтской традицией. Цадокитские священники свитков Мертвого моря называют себя «сынами света», а племена богини Дану были известны как «Повелители света». Любопытно, что согласно преданию эти повелители света погружали Солнце во мрак, что свидетельствует о знании ими астрономии, позволявшем предсказывать затмения.
Потрясающе, но согласно тому же преданию, племена богини Дану жили внутри холма, некогда окруженного белой блестящей стеной, скрывающей комнату, где проводились странные обряды, связанные с яркой звездой.
Естественно, племена богини Дану тесно связаны с мегалитическим комплексом долины реки Бойн, и, как уже упоминалось, согласно преданию об их прибытии в Ирландию они могли управлять солнечным светом. В первой битве на ирландской земле, произошедшей близ Мойтуры, они победили, погрузив все вокруг во тьму и спрятав Солнце. Кельтолог Томас Роллестон пишет о замеченных им связях между кельтами и народом мегалитов:
«…друидство возникло благодаря впечатлительности кельтов, чрезвычайно способных, как мы уже знаем, к заимствованию чужих идей, а именно представлений прежнего населения Западной Европы — народа мегалита».
Ангус с Новой Мызы
Другим божеством, стоявшим у истоков племен богини Дану, был Дагда, известный как «Благой бог». У него был котел, насыщавший всякого, кто рассчитывал на его гостеприимство, и все оставались довольными; еще была у него арфа, и когда он играл на ней, времена года шли установленным чередом. В рукописном своде 11-го века Лейнстерская книга рассказывается о Дагде и его супруге:
«Была у Дагды и живая арфа. Когда бог играл на ней, времена года шли установленным чередом: весна следовала за зимой, лето сменяло весну и уступало место осени, которая, в свою очередь, сменялась зимой… (Супругой Дагды) была Боанн (Бойн), чье имя связывают с преданием о реке Бойн, которой по свидетельству Лейстерской книги, она не только дала имя, но и создала ее. Прежде на ее месте был ручей, так называемый ручей Троицы, скрывавшийся в тени девяти волшебных кустов орешника… Всем прочим, в том числе и верховным богам, было строжайше запрещено приближаться к этому месту. И лишь Бойн, движимая непреодолимым любопытством, присущим всем женщинам, осмелилась нарушить этот запрет богов. Но едва она приблизилась к ручью, его воды поднялись, двинулись на дерзкую и всей своей мощью обрушились на нее. Бойн удалось спастись, но воды больше не вернулись в прежнее русло. Они стали рекой Бойн.
Это была образцовая чета, произведшая на свет многочисленное потомство, и самыми видными из них стали Бригид, Ангус и Огма.
Ангуса называли также Мак Ок, что означает «сын молодости» или, возможно, «молодой бог». Он, пожалуй, наиболее очаровательное создание кельтской мифологии, своего рода гэльский Эрот, вечно юный образ любви и красоты. Как у его отца, у Ангуса была арфа, но только не из дуба, как у самого Дагды, а из золота, издававшая настолько нежные и сладостные звуки, что услышавший ее не мог удержаться, чтобы не последовать за молодым богом. Его поцелуи стали пташками, незримо порхающими между парнями и девушками Эрина, щебеча им на ухо сладкие слова любви. Ангус тесно связан с берегами реки Бойн, где некогда высился его сверкающий сказочный дворец.
Не запечатлелась ли в образе «сверкающего сказочного дворца» на реке Бойн Новая Мыза (Нью-Грендж) с ее блестящей восточной стеной из кварцевого камня до того, как обрушиться около 2600 г. до н. э.? Ведь по сию пору эти места в ирландских народных сказках для детей предстают волшебными холмами.
Все повествования о племенах богини Дану связаны с высящимися вокруг Нью-Гренджа курганами, известными как Бру-на-Бойнне; об этом упоминает доктор Клар О’Келли в разговоре о двух основных направлениях в ирландской мифологической традиции.
«В связи с Бру-на-Бойнне выделяются два основных подхода: Бру предстает либо обиталищем сказочных или сверхъестественных существ, известных под именем Туата де Даннан (племен богини Дану), либо местом захоронения языческих правителей Тары. Согласно Желтой книге из Лекана Дагда соорудил огромный курган для себя и троих своих сыновей: Ангуса, Аэда и Кермада (Огмы)».
В связи с одной из основополагающих саг древней Ирландии, повестью о Диармайде и Грайне, она упоминает о роли, отведенной в ней Ангусу Энгусу (Энгусу-ан-Брога):
«(Нью-Грендж) был местом, куда Энгус-ан-Брога принес тело погибшего на холме Бен Бульбен Диармайда, одного из самых известных народных героев Ирландии, чтобы «вселить в него душу, и тогда он сможет разговаривать со мной каждый день».
Повесть о Диармайде и Грайне рассказывает, как прекрасная девушка Грайне, дочь ирландского верховного правителя Тары, была просватана за могущественного и некогда доблестного воина, а теперь уже в летах. Но она убеждает одного из его молодых и привлекательных дружинников бежать с ней. Они скрываются и проводят восемь чудесных месяцев вдвоем, путешествуя по самым восхитительным местам Ирландии, пока Финн не настигает их, но в это самое время на него набрасывается дикий кабан. Диармайд спасает Финна от кабана, но при этом тот его смертельно ранит. Неблагодарный Финн не подпускает к юноше никого для оказания помощи, дожидаясь его смерти. Тут появляется Ангус с воинством племени богини Дану и относит беременную Грайне и труп Диармайда к Бру-на-Бойнне (Новой Мызе). Поместив их внутрь кургана, он произносит странные слова: «Я направлю с небес на него яркий свет души, чтобы он мог разговаривать со мной каждый день». Вскоре у Грайне рождается сын, которого отправляют на воспитание и «обучение, чтобы он стал таким же воином, как и его отец».