Машина ужаса(Фантастические произведения)
Шрифт:
Нина Павловна ходила дня два необыкновенно подавленная и угрюмая: случай в лаборатории произвел на нее огромное впечатление. Она, по-видимому, была убеждена, что стала жертвою игры воображения. Я угадывал ее тревогу. Как-то на днях она вскользь упомянула о тяжелой наследственности в смысле психических заболеваний. И уже тогда мне послышалось в ее словах смутное беспокойство. Все, что случилось в этот вечер, она могла принять за внезапное проявление этого страшного наследства. Мне стало больно мучить ее дольше. И, кроме того, у меня выросло к ней какое-то новое чувство мягкой нежности.
После того вечера, когда проснулась в ней слабая, испуганная женщина и эта минута бросила ее инстинктивно ко мне, под защиту мужской руки, — я вижу в ней другого человека, и воспоминание о коротких мгновениях, когда я держал в руках прижавшееся ко мне в поисках защиты трепетное тело, кружит голову.
Вчера я рассказал ей обо всем: о явлениях, бывших до этого вечера, о собственных тревогах и странных оптических явлениях. Корсунская резко отодвинулась от меня, и недобрыми нотками зазвенел ее голос:
— И вы меня об этом не предупредили?
— О чем, Нина Павловна? Ведь я сам был убежден, что все это только игра больных нервов, кошмар, бред — что хотите, только не ощутимый факт, о котором можно было бы предупреждать.
Несколько минут длилось молчание. Потом уже другим тоном она спросила:
— Но что же это было в таком случае?
Я пожал плечами.
— По совести говоря, я сам ничего не понимаю… Явь? Сон? Обоюдный гипноз и самовнушение или ряд новых фактов, новый мир явлений, ожидающий своего Эйнштейна? Кто знает?
Глаза моей собеседницы загорелись живым огнем. Мне почудилось, что в них зажглось лихорадочное любопытство.
— Мы будем работать над этим? — спросила она, протягивая мне руку — Мы раскроем эту тайну.
— А вы не боитесь? — ответил я вопросом, задерживая на секунду ее теплые пальцы.
— Но ведь мы будем вместе.
— Вы — маленькая храбрая женщина, — сказал я, вложив в свои слова всю нежность, которая переполняла душу. Так подтвержден был наш договор.
В течение трех дней работы в лаборатории протекали спокойно. Была восстановлена поврежденная аппаратура, и вновь начали сдвигаться и двоиться линии в спектроскопе, но таинственные явления не повторялись. Мешканцев начинал склоняться к мысли, что все случившееся надо было объяснить странной одновременной оптической иллюзией, своеобразным фактом обоюдного гипноза.
На четвертый день к ненормальностям в линиях спектра присоединились новые излучения, сопровождающие радиоактивные процессы, энергия которых возросла сразу во много раз.
И в тот же вечер, когда ветер снова шершавою лапой царапал окна стекол, а вдали глухо шумело море, — в комнате притаился невидимый кто-то, ходил по углам и, казалось, дышал за спиною.
А к полуночи, когда Мешканцев хотел уже кончать работу, — все в том же дальнем углу одна за другою встали безмолвные черные тени и понеслись по воздуху, пронизанные фиолетовыми молниями. Холодом нестерпимым веяло от них, а на пол с еле слышным звоном падали голубоватые осколки, будто мелкие кристаллики прозрачного льда.
И все же, несмотря на холод и непреоборимый страх, который против воли сковывал душу, Мешканцев и Корсунская продолжали наблюдения, лихорадочно отмечая все происходящее. Но это оказалось возможным не дольше нескольких минут: стужа стала совершенно непереносимой; дыхание густым паром вылетало изо рта, все тело, особенно пальцы, совершенно закоченели. Мешканцев схватил девушку за руку и увлек ее к двери, путь к которой был открыт. В то же время снова со звоном разлетелась в осколки стеклянная трубка с разреженным газом. И еще не успел Дмитрий Александрович со своей спутницей выйти из комнаты, как черные вихри померкли, осели туманным облаком и рассеялись, как дым.
Мешканцев бросился к тому месту, где только что двигалась вереница таинственных фигур, и нагнулся, разглядывая разбитый аппарат и полосу пола, над которой они только что пронеслись.
— Нина Павловна, — закричал он дрожащим голосом, — смотрите, это замерзший воздух!
Действительно, голубоватые кристаллы на полу быстро таяли, обрастая снежной пеной, и обращались в легкое облачко, расходившееся в холодном воздухе.
При дальнейшем исследовании Корсунская обнаружила в том месте, где черная тень задела стеклянную часть прибора, небольшую кучу красноватого пепла, необычайно легкого и в темноте фосфоресцирующего зеленоватым светом. Эта щепотка странного порошка была тщательно собрана.
На следующий день вновь приступили к приведению в порядок поврежденных приборов и к изменению схемы их установки с тем, чтобы они не лежали на пути движения загадочных вихрей, каждый раз пересекавших лабораторию по одной и той же линии. Вместе с тем Мешканцев занялся исследованием пепла, собранного на полу. Результат оказался изумительным: и по линиям спектра, и по химическим реакциям вещество оказалось совершенно неизвестным, не имеющим себе подобных среди земных элементов.
Сообщая Корсунской результаты анализов, Мешканцев сказал, пожимая плечами:
— Знаете, Нина Павловна, я сейчас положительно не уверен, что не сплю и что вас и всю эту таинственную абракадабру не вижу в сонной грезе. Потому что если это не сон, то — нечто гораздо худшее: чертовщина, чудо — черт знает что!..
Девушка подняла голову и, пристально глядя ему в глаза, сказала медленно и раздельно:
— Дмитрий Александрович, а ведь это, пожалуй, четвертое измерение… Мы прикоснулись в этой лаборатории к другому, соседнему миру.
— Вы это серьезно? О другом мире… — переспросил Мешканцев. Загробное существование? Потусторонние таинства?.. — Он не находил слов.