Машина ужаса(Фантастические произведения)
Шрифт:
Дагмара с утра заняла наблюдательный пункт на улице, неподалеку от главных ворот тюрьмы, нетерпеливо расхаживая по тротуару. Горяинов был подле, медленно двигаясь своей усталой, падающей походкой и мрачно посасывая папиросу. Он молчал и, видимо, был очень недоволен всей затеей.
Около одиннадцати часов ворота распахнулись, и три закрытых автомобиля один за другим медленно выползли на улицу и двинулись к Вестену. Горяинов позвал такси, сел в него с Дагмарой, и они последовали на некотором расстоянии за таинственными машинами.
Впрочем, это было не трудно, так как вожатые их, видимо, не торопились. Горяинову показалось, что сидевший рядом с шофером на переднем автомобиле штатский перекидывался иногда несколькими словами с какими-то подозрительными личностями на тротуаре.
«А ведь пахнет чем-то скверным», — подумал он, но ничего не сказал своей спутнице.
По дороге все чаще встречались отряды добровольцев с черно-бело-желтыми значками, преграждая путь автомобилям. Машины постепенно замедляли ход, как бы не будучи в состоянии пробираться через толпу. Наконец, в одной из узеньких улиц, неподалеку от полицейпрезидиума, они окончательно остановились. Начались ленивые переговоры шоферов с людьми, подошедшими вплотную к машинам. С тротуаров к добровольцам присоединилось несколько десятков человек в штатском.
Толпа окружила автомобили, раздались свист и крики. Полиции нигде не было видно. Чей-то злобный голос вырвался из общего гама:
— Давай сюда проклятых шпионов!
Высокий человек в студенческой фуражке протискался к первому из автомобилей и дернул за ручку дверцы; она свободно подалась, и в четырехугольнике ее проема показалось бледное лицо арестанта.
Студент взмахнул дубинкой, и человек упал на мостовую лицом вниз. Толпа на минуту замерла и подалась назад, но затем крики и свист возобновились. Студент подвинулся ближе к открытой дверце и заглянул в нее. Сильный удар кулака угодил ему в переносье, и он тяжело упал на только что сваленного им арестанта. Жилистая, загорелая рука подхватила на лету выроненную им дубинку, и человек огромного роста выскочил на мостовую, размахивая захваченным оружием, так что вокруг его головы образовался свистящий мелькающий круг.
Толпа невольно шарахнулась.
Следом за высоким парнем показался Дерюгин с железным прутом в руке, выломанным, очевидно, из-под сиденья. Прежде чем вокруг успели очнуться, двое арестантов подбежали ко второму автомобилю и открыли дверцы. Еще трое заключенных присоединились к своим товарищам. От третьей машины их оттерла надвинувшаяся и сгрудившаяся толпа, ревевшая теперь звериными голосами.
Пятеро людей в арестантском платье с неудержимой яростью отчаяния бросились на ближайшую кучку врагов, отделявшую их от тротуара. Двое из нее упали под ударами оружия, остальные очистили проход. Хлопнуло несколько выстрелов, но в общей сумятице трудно было целиться; послышался звон разбитого стекла, новые крики и чей-то стон.
Дагмара с Горяиновым не могли видеть всех подробностей этой молниеносной борьбы, но спустя несколько секунд пять серых фигур большими прыжками проскочили улицу поперек, добежали до стены и остановились спиной к ней и лицом к наседавшим противникам.
Дагмара, увидев Александра в этом положении, бледного, с яростно закушенной губой и окровавленным лицом, вскрикнула и бросилась вон из такси. Горяинов еле успел схватить ее за руки, а в следующую секунду толпа снова оттеснила их от места схватки. Слышен был только рев голосов и отдельные глухие выстрелы. Девушка все еще рвалась вперед и кричала пересохшими губами:
— Постойте! Постойте!
В это мгновение в конце улицы показался большой шестиместный автомобиль, мчавшийся полным ходом с отчаянными воплями сирены.
Эти тревожные гудки и стремительность движения заставляли невольно бросаться в сторону всех, кто был на его пути. Толпа раздалась в смятении, открыв широкий проход.
Двое или трое из нападавших, не успевших или не захотевших посторониться, были на всем ходу подмяты машиной и брошены под колеса. Еще минута — и автомобиль резко затормозил, остановившись в нескольких шагах от прижавшихся к стене четырех людей, — пятый уже лежал на тротуаре в луже крови. На подножку вскочил сидевший рядом с шофером и крикнул, будто скомандовал:
— Сюда, товарищи!..
Секунда — и все четверо очутились внутри, машина рванулась и тем же бешеным ходом понеслась дальше по улице, опрокидывая встречных и оглашая воздух воем сирены.
Все это произошло в течение двух-трех минут, и когда нападавшие пришли в себя, то вдали, по черному зеркалу асфальта, клубилось сизое облако дыма, а со стороны Нейкельна, откуда примчался автомобиль, по улице двигалась другая толпа под красными флагами, и гремели выстрелы.
Такси, в котором приехали Горяинов с Дагмарой, скрылось при первых звуках стрельбы. Приходилось выбираться пешком. Девушка тихо плакала, и вся дрожала, как в ознобе.
Ворчливый спутник почти насильно тащил ее в сторону от разгоравшейся свалки, в боковые улички, что-то недовольно бормоча сквозь зубы. Когда они выбрались, наконец, на относительно спокойное место, он сказал с обычной усмешкой:
— Ну, поздравляю, милая барышня. Выскочили целыми, можно сказать, из пасти львиной, да еще вдобавок были зрителями героической борьбы и чудесного спасения моего соотечественника. А теперь — домой и ждите новостей.
Весь остаток дня Дагмара провела у себя в каморке на Фриденштрассе. В столице разыгрывался последний акт кровавой драмы.
По всему городу гремели залпы и одиночные выстрелы, бормотали жестко и торопливо пулеметы, бухали пушки где-то около рейхстага; в нескольких местах черными призраками встало зарево пожаров. К вечеру шумная толпа запрудила улицу, и через полчаса запылала серая громада тюрьмы, словно выплевывая языки пламени и клубы дыма из решетчатых окон.
На следующий день к утру стало как будто тише. Только внизу, под окнами, лежало несколько неподвижных тел, раскинув руки и глядя в небо остекленевшими глазами.
К вечеру явился, наконец, Горяинов с видом еще большей, чем обыкновенно, усталости и молча опустился на стул. Костюм его был в беспорядке. Помятое лицо носило следы бессонной ночи.
Дагмаре он показался якорем спасения.
— Ну, что? Рассказывайте. Что делается?
Старик пожал плечами.
— Скучно… Старая история, которая всегда воображает себя новой. Все это я уже видел и знаю. Плесень земли пенится и меняет формы…
Девушка нетерпеливо передернула плечами.
— Да бросьте вы философствовать, — вырвалось у нее, — скажите, что творится в городе? Видели ли вы Дерюгина?