«Машина времени». История группы. Юбилейное издание
Шрифт:
– С ее матерью ты поддержишь какие-то отношения?
– Нет.
Но она взрослый человек, Мария, достаточно.
Остальные пятеро у меня от одной жены.
У меня и внуки, это от дочки, которая сейчас в Люксембурге живет. До этого они в Париже жили с мужем. Сейчас перебрались в Люксембург, там детям идеально. Такой большой детский сад. Все тихо, спокойно, хорошо, зелено и неспешно. Их дочке Еве четыре года, два года Рафаэлю, – такой замечательный блондин. И только-только родился, еще месяца нет, Кристиан (беседа записывалась в ноябре 2018 года – Е.Д.).
– Надо будет тебе замутить проект типа Jackson 5. То есть семейный такой, у нас ни одного такого нет.
– Многие предлагали, но дети все с ненавистью
А так все остальные тоже отучились на скрипке, кроме среднего сына, – у него было врожденное заболевание сустава, поэтому его освободили от музыкальных занятий. Сейчас, слава богу, у него все прошло. Но от музыки он счастливо увернулся.
Арсений, младший, занимается на скрипке и на фортепиано. Но для общего развития. Ваня, старший, играет неплохо на фоно и пытается что-то петь, флаг ему в руки.
Дочка младшая, Полина, сейчас поступила на первый курс училища имени Шнитке по классу скрипочки.
– Но вернемся к нашим баранам. Как и почему ты пришел в «Машину» я понял, а как и почему ушел?
– Я Макару, когда пришел, сказал: «Ты знаешь, что у меня есть группа»… А «Футбол» тогда был номер один в Москве, просто номер один, все ходили, весь авангард московский перся страшно, респект был. Я говорю Андрею: «Я в твою кухню не лезу, это твоя авторская группа. Если вдруг что понравится спеть – пожалуйста. “Песня про кровать”, может, она близка по духу. Не захочешь – не надо, я не настаиваю. Но у меня есть и своя жизнь; небольшая, параллельная. То есть я, бывает, где-то с концертами выступаю, с ребятами тусуюсь. – “Не вопрос вообще! Твоя жизнь – твоя жизнь. “Машина” – это “Машина”».
И я смотрю, через какое-то время директор Валера Голда принимается меня гнобить, и подкалывает в самые болевые точки. А я человек эмоциональный и без второго дна – сразу завожусь.
И вот как-то мы сидим, и я думаю: жизнь прекрасна, все замечательно, люди все хорошие, белые, пушистые и лишь один Голда портит жизнь «Машине». Сидим с журналистом Лешкой Богомоловым, бухаем. Говорю: «Леша, понимаешь, так и так, Голда мне всю эту плешь проел. Зачем “Машине” вообще нужен такой человек? Он, конечно, хороший администратор, но какое имеет право так со мной обращаться?» «А ты что, думаешь, тебя именно Голда выживает?» – «А кто же?» – спрашиваю. Леша мне: «Тебя так Макар через Голду сливает». Я удивляюсь: «Как так?». Леша: «Ты же все время тусуешься с “Аквариумом”, с “Зоопарком”, с Костей Звездочетом, с “Мухоморами”, все эти акции проводите, квартирники, выставки. И каждый раз стукачок – хлоп, и в “Росконцерт” приходит телега. А там Макару говорят: “Почему у вас диссиденты в группе?” Понимаешь, хоть вы и кормите весь “Росконцерт”, зачем нужны эти проблемы?».
Я сказал: «Ах так?» И пошел, написал заявление – на одной странице пять пунктов перечислил, почему и как. Андрей страшно скривился и говорит: «Я рассчитывал на более длительное сотрудничество». Подписал и все, мы с «Машиной» расстались. И потом несколько лет вообще не пересекались, не разговаривали ни о чем.
PS. Относительно песни «Разговор в поезде». В телецентре «Останкино» 22 марта 2011 года состоялись съемки программы «Достояние республики» с Андреем Макаревичем. Там Алексей Кортнев (в сопровождении «Оркестра креольского танго») исполнил эту вещь в оригинальном варианте. Автор вспомнил, что идея родилась в электричке, где Андрей Вадимович наблюдал спор двух выпивающих. Говоря о цензуре, Макаревич признался, что для него не стало компромиссом замена пары начальных строчек: «Вот если бы финал попросили изменить, я бы не согласился».
Ефремова Марианна. Интервью 2018 года
С Марианной ЕФРЕМОВОЙ мы знакомы очень давно. Про «Машину времени» она знает больше, чем любой из официальных биографов. Не только потому, что супруга Валеры Ефремова, барабанщика группы, но и потому, что дружила с командой и потому, что она еще и профессиональный телевизионщик, то есть человек, который умеет замечать те вещи, которые не замечают другие.
– Когда ты пришла на ТВ?
– В конце 1980-го я пришла работать в Телерадиофонд. Проработав там 8 месяцев, поняла, что мне скучно, и постепенно стала осваивать азы телевидения, информационные программы – «Время», «Новости», «Доброе утро». И ушла в редакцию информации отдела оперативных информационных программ, где мы успешно сотрудничали с первой супругой Макаревича, Леной Фесуненко. Телевидение мне очень близко, я проработала там до 1995-го года.
Ованес Мелик-Пашаев и его жена Жанна были свидетелями на свадьбе Ефремовых
– В 80-м году, когда ты пришла на Первый канал, ты уже была женой «машиниста»?
– Мы с Валерой поженились 24 июля 1980-го года, была «Олимпиада».
– «Машина времени» разве в Москве была во время Игр?
– Да, была в Москве. Москва была закрыта, и наше бракосочетание связано как с радостными событиями, Олимпиадой, так и с грустными. 24-го июля весь наш рок-н-ролльный «бомонд» гулял на нашей свадьбе. Мы догуляли до утра, а утром, зная, что все у нас, нам позвонили и сказали, что умер Владимир Семенович Высоцкий. И мы все вместе поехали к театру. Это было рано-рано утром, и я достаточно ярко помню события.
– Мне казалось, что никто из «машинистов» не был знаком с Высоцким.
– Может и не был близко знаком, но в театре мы как-то пересекались, дружили с артистами, и ребята уже официально работали в «Росконцерте».
– «Росконцерт». Переход «Машины времени» в «Росконцерт» фанаты трактовали по-разному. Некоторые – как предательство рок-движения. А для семей это было радостное событие? То есть это стабильность какая-то, государственная крыша, деньги?
– Переход из любительского в профессиональное был очень интересным, но достаточно сложным. Для нашей семьи с Валерой и для меня лично.
Валера закончил университет, работал в Институте химической физики Академии наук СССР и готовился к сдаче кандидатского минимума.
– Какой факультет?
– Химический. Пророчили ему очень хорошую карьеру научного сотрудника, ученого, так как он был из семьи ученых. Оба его родителя были химиками, кандидатами химических наук. В какой то момент уже стало невозможным совмещать хим-физику, науку и гастрольный график. Был уже отрыв, пришлось оставить стабильную работу и уйти в никуда. Для Валерия переход был сложным. Кстати, мама Валеры была очень против его ухода и занятия музыкой и до последнего сражалась, чтобы он не оставлял работу в хим-физике.
– Прямо уж в никуда, «Машина времени» гремела в то время по всей стране, это был самый популярный коллектив.
– Все равно. Женя, ты забываешь, что тогда у каждого советского человека должна была быть трудовая книжка. Да и гарантий никаких не было, что завтра по звонку «сверху» их не выгонят из «Росконцерта».
В Советском Союзе после дневного отделения человеку, получившемувысшее образование, просто уйти было нельзя: молодой специалист должен был отработать 3–4 года по распределению, и необходимо было открепиться через Министерство Высшего образования. Открепиться ему нужно было либо по состоянию здоровья, либо по семейному положению, либо тебя переводили в другое учреждение. Вообще, химический факультет МГУ славился музыкантами. Там учился Александр Ситковецкий гитарист «Високосного лета», «Автографа»), где они с Валерием и познакомились, учился Тимур Мардалейшвили из «Аракса», который работал в соседней лаборатории с Валерой. Тимур и Валера дружили, они ездили на каникулах на курорты Черноморского побережья, на южный «чес», зарабатывая деньги на танцах. Когда мы с Валерой начали встречаться, первый, с кем он меня познакомил, – был Тимур.