«Машина времени». История группы. Юбилейное издание
Шрифт:
– Какая примерно статья расходов, значительная?
– Значительная статья расходов, 2 рубля, цифра такого порядка.
– И это тоже была индивидуальная трудовая деятельность нелегальная, или все-таки была какая-то мастерская?
– Это была квартира, и если у Валеры между гастролями, допустим, кончались палочки, он звонил и говорил: съезди, закажи, чтобы, пока я буду в Москве, я их забрал в следующую поездку.
– А в музыкальных магазинах это дорого стоило или этого не было?
– Там были пионерские палочки, которые стучали в барабан в пионерской комнате.
– Когда в 1983-м году в команду вернулся Максим Капитановский, но уже не в качестве барабанщика, а звукорежиссера, на семейном совете не обсуждалось, что, мол, вернулся экс-ударник, сольют Валеру и снова за ударные встанет Макс, который был другом Андрея и старшим товарищем, близким человеком для всех?
Кутиков: «Ты можешь ходить, как запущенный сад, а можешь все наголо сбрить»
– Нет, я всегда говорила, что Валерий очень плотно сидит на стуле.
Нет, и никогда не было никакой конкуренции. Макс – потрясающий человек, они с Валеркой очень дружили.
– Несмотря на то, что Максим значительно старше всех «машинистов», на пять лет старше Валерия, даже старше Градского на полтора года. Разница в возрасте эта не чувствовалась?
– Никогда. С приходом Максима коллектив вне концертной деятельности даже оживился, потому что это человек с потрясающим чувством юмора, великолепный рассказчик.
Помню еще такой эпизод. Много декабрьских дней рождений. Андрей, Маргулис, Ефремов, Халемский. И была еще такая Лена Ятор в «Росконцерте», по-моему, она была конферансье, которая работала со знаменитым Халемским, тоже конферансье. Дело было в Ярославле, и после концерта мы сидим за одним столом в ресторане, и Максим просто на салфетке, на меню, строчит стихи, поздравление в стихотворной форме всем подряд. Экспромт. Кстати, у меня совершенно случайно остался этот рваный черновик, где его рукой написана поздравительная «поэма» для всех тех именинников.
Нравилось и то, что Максим уже потом, уйдя из «Машины времени», делал на телевидении, что писал книги. Фильмы, который он снимал, в том числе короткометражки – очень интересны. И, конечно, «Таймашин» – бесценный материал для истории группы.
– Липницкий заострил мое внимание на очень интересном моменте: ничего практически в памяти народной не осталось про «Скоморохов», потому что нет ни одной видеозаписи их выступлений, а он их очень высоко оценивает с музыкальной точки зрения. Когда появились первые записи, когда «Машину времени» стали снимать? Когда появились эти материалы?
– Материалы были любительскими. Когда их снимали на телевидении, они уже ушли в профессионалы.
Я помню такой эпизод. Все готовятся, ребят пригласили сниматься в «Огонек» на Новый год. Это было признание. Они понимали, что несмотря на то, что уже состоялся профессиональный выход из подполья, выход на первую кнопку – это признание. Снимается «Голубой огонек» в студии, все сняли и даже смонтировали.
И вдруг их не показывают. По какой причине? Не пропускает цензура. У них были костюмы сценические, комбинезоны. Валерий в комбинезоне, Саша в комбинезоне, и на Саше Кутикове потрясающий красный комбинезон, впереди на молнии. И вот эта молния была расстегнута больше, чем надо.
– До пупка?
– Нет, до середины груди.
Так было нельзя, их завернули.
– Не было трактовки, что это по политическим каким-то мотивам преследование?
– Нет, просто несоответствие тому, как должен выглядеть советский музыкант, хоть и из рок-команды, стандартам и представлениям.
Сложно было, знаете, в чем? Что программу надо было литовать, в худсовет тексты предоставлялись для одобрения (литовки) и были случаи, когда строчки песен заменялись для худсовета, и та или иная песня утверждалась в новом виде. Но было и так, что не в крупных городах исполнялись песни в оригинальной версии.
– Кстати, когда вы и Лена Фесуненко-Макаревич работали на телевидении, не пытались лоббировать своих мальчиков, чтобы их куда-то пригласили; не пользовались служебным положением?
– Нет, мы не пользовались служебным положением. Мало того, мы это все практически не афишировали и даже скрывали.
У Лены фамилия звучная, ей было сложно. А у меня фамилия распространенная.
В общем, кто-то, конечно, знал, Валера был уже узнаваем.
Этот красный комбинезон стоил команде новогоднего эфира в «Голубом Огоньке»
Но, в принципе, нет. Я и Лена работали в редакции информации – это запредельно сложно.
– Но вы все там общались друг с другом, и с лит-драм работали, и с музыкальной редакцией, какие-то коллеги были.
– С музредакцией – нет, а лит-драма – это была отдельно спящая редакция, которая выпускала передачу раз в месяц. Нет, не лоббировали.
Каждая публикация в СМИ, каждая статья, каждая съемка, каждое продвижение, будь то маленький журнальчик с гибкой пластинкой, воспринимались как победа. Шло преодоление. Несмотря на то, что ребята собирали стадионы, дворцы спорта, огромные залы. Все равно, на звуконосителях издавалось очень мало. Пластинки начали выходить с 1980 года.
В 1980-м году вышла первая гибкая пластинка, по-моему, «Хрустальный город» в «Кругозоре». И в том же 1980-м вышла тоже гибкая пластинка «Самодеятельность и культура», был такой журнал. Записана песня «Снег». И первая LP, на долгоиграющем черном виниле, – это был сборник 1981 года «Весенние ритмы», альбом, посвященный лауреатам Тбилисского фестиваля.
– За два года до 1980-го, в 1978-м году, был очень интересный эксперимент, так называемые «дудки». То есть альбом, записанный с духовыми инструментами. Как-то обсуждали вы с Валерием столь неожиданной для рок-команды ход, как привлечение духовых инструментов?