Маска Димитриоса
Шрифт:
— Ещё один шаг, и я стреляю, — повторил он.
Он видел, как взгляд Димитриоса упал на рассыпанные по полу банкноты и потом остановился на нем.
— Что собираетесь делать? — внезапно спросил Димитриос. — Если придёт полиция, и вы, и я окажемся в дурацком положении. Если вы убьёте меня, то получите миллион, а если отпустите, то — ещё один. И это для вас гораздо лучше.
Латимер его почти не слушал. Краем глаза он увидел, что мистер Питерс, каким-то образом доползший за это время до дивана, где лежало его пальто, сидел теперь, прислонясь спиной к дивану, закрыв глаза.
Держа Димитриоса на прицеле, Латимер приблизился к мистеру Питерсу.
— Как вы себя чувствуете?
Уже произнеся эту фразу, он вдруг осознал всю глупость сказанного.
— Пистолет, — еле слышно бормотал Питерс, — дайте мне мой пистолет. В пальто.
Губы его продолжали двигаться, но уже ничего не было слышно. Латимер начал рыться левой рукой в карманах пальто мистера Питерса. Димитриос наблюдал за ними, отвратительно улыбаясь. Наконец, Латимер достал пистолет и передал его мистеру Питерсу. Тот схватил его обеими руками, и тотчас послышался щелчок — он снял его с предохранителя.
— Теперь, — пробормотал он, — идите в полицию.
— Не может быть, чтобы никто не слыхал выстрелы, — сказал Латимер мягко, — полиция сейчас придёт.
— Ей нас не найти, — прошептал мистер Питерс. — Ступайте.
Латимер не знал, что делать. Скорей всего мистер Питерс прав: дома эти зажаты между глухих стен, и выстрелы может услышать только человек, случайно оказавшийся в этот момент у входа в тупик.
— Хорошо, — сказал он. — Где тут телефон?
— Нет телефона…
— Но…
Что же все-таки делать? Ведь пока найдёшь полицейского, пройдёт минут двадцать. Как быть с раненым? Как быть с Димитриосом? По крайней мере ясно — надо немедленно найти доктора. Да и Димитриоса нужно как можно скорее посадить под замок. Наверно, его мысли передались Димитриосу. Он не отрываясь смотрел теперь на люгер, который мистер Питерс положил на согнутую коленку. Кровь из раны на шее заливала ему грудь.
— Хорошо. Я сейчас приду.
Он пошёл к двери.
— Минуточку, месье. — Этот хриплый голос заставил его обернуться.
— Ну что ещё?
— Если вы уйдёте, он убьёт меня. Неужели это неясно?! Вы принимаете моё предложение?
Латимер шагнул к двери.
— Он, конечно, будет стрелять, если вы выкинете какой-нибудь трюк. — Он оглянулся на скрючившегося над своим люгером мистера Питерса. — Я сейчас приведу полицию. Не стреляйте, пока я не приду, мистер Питерс.
И в этот момент Димитриос захохотал. Латимер невольно обернулся.
— Приберегите смех для палача, — вырвалось у него. — Это вам очень поможет.
— Поневоле подумаешь, — сказал Димитриос, — что глупость всесильна. Всегда побеждает глупость — либо твоя собственная, либо глупость твоих противников. — В лице его что-то дрогнуло. — Пять миллионов! — хрипло прокричал он. — Неужели этого мало? Неужели вам хочется, чтобы эта падаль пристрелила меня?
На одно только мгновение закрался соблазн в душу Латимера, и тотчас он похолодел от мысли — сколько уже людей поплатилось за договоры с Димитриосом. Димитриос что-то прокричал, но он его уже не слышал — опрометью бросился вниз по лестнице.
Он был на площадке второго этажа, когда услышал выстрелы. Три прозвучали один за другим, четвёртый — через небольшую паузу. Он побежал, задыхаясь, боясь, что умрёт от сердечного приступа, вверх по лестнице. Вспоминая потом, много дней спустя, он поймал себя на том, что боялся за мистера Питерса.
Димитриос лежал на полу — его тело сотрясала последняя судорога. Двумя пулями мистер Питерс повалил его на пол и, промахнувшись в третий раз, снёс ему последней пулей темя.
Люгер валялся на полу, а мистер Питерс, положив голову на край дивана, то открывал, то закрывал рот, точно рыба, выброшенная на берег. Он вдруг захлебнулся, и кровь хлынула из его рта.
Латимер зачем-то заглянул за занавес. Итак, Димитриос убит. Мистер Питерс — при смерти. Тяжелораненые просят пить. Ага, вот и раковина. Надо дать ему попить. Он взял с полочки стакан и наполнил его. Потом вернулся в комнату.
Мистер Питерс не двигался. Его глаза и рот были широко раскрыты. Латимер встал на колени и поднёс стакан к его губам. Вода стекла ему на грудь. Он взял его за руку — пульса уже не было.
Латимер встал с колен и только сейчас заметил, что руки у него в крови. Он прошёл за занавес и тщательно вымыл руки, вытерев их висевшим на гвозде грязным полотенцем.
Конечно, надо немедленно вызвать полицию. Но что сказать, когда они спросят, почему он здесь оказался? Допустим, он скажет, что проходил по улице и услышал выстрелы в тупике. А если кто-нибудь видел его вместе с мистером Питерсом? Ещё есть таксист, который привёз их сюда. А как объяснить снятый Димитриосом с текущего счета миллион? Так, вопрос за вопросом, он сам окажется подозреваемым.
Вдруг мысли его прояснились. Все очень просто: надо как можно скорее уйти отсюда и замести следы. Он достал из кармана револьвер Димитриоса и, надев перчатки, тщательно вытер его своим носовым платком. Сцепив зубы, вернулся в комнату и, опустившись на колени, взял правую руку Димитриоса и прижал его пальцы к рукоятке и спусковому крючку. Потом бросил пистолет рядом с трупом.
Глядя на тысячефранковые бумажки, разбросанные по полу, он думал: кто хозяин этих денег — Димитриос или мистер Питерс? Но разве не принадлежат эти деньги Шолему? Здесь есть деньги, которыми было оплачено убийство Стамболийского. Здесь же и деньги Булича, и деньги, вырученные от продажи живого товара и наркотиков. Чьи же в таком случае эти деньги? Только не его, и пусть полиция сама решает. Ей будет над чем подумать.
Теперь надо вымыть и вытереть стакан. Хорошо. Не забыл ли он ещё чего? Ну, конечно. Надо стереть отпечатки пальцев на подносе и столике. Так, это сделано. Что ещё? Отпечатки на дверной ручке. Так, и это сделано. Когда он ставил стакан на полку, то обратил внимание на ведро с водой и плававшие в нем бутылки шампанского розлива 1921 года…