Маска Димитриоса
Шрифт:
— Мне это подойдёт. Если меня спросит один из моих друзей, проводите его, пожалуйста, к нам.
Человек ушёл. Мистер Питерс, очень довольный собой, сел на кровать.
— Довольно сносно, — сказал он, — и очень дёшево.
— Да, конечно.
Это была длинная узкая комната со старым ковром на полу, железной кроватью, гардеробом, небольшим столиком, двумя венскими стульями, умывальной раковиной и унитазом за ширмой.
Ковёр был красный, сильно потёртый. Выцветшие обои кой-где отстали от стены. Если приглядеться, то на них можно было разглядеть маленькие красные точки. Окно было закрыто тяжёлой голубой шторой.
— До его прихода ещё двадцать пять минут, — сказал мистер Питерс, взглянув на часы. — Можно пока расслабиться. Может быть, хотите сесть на кровать?
— Спасибо, мне и здесь хорошо. Полагаю, разговор будете вести вы.
— Думаю, что так будет лучше.
Мистер Питерс достал из кармана пиджака уже знакомый Латимеру люгер и, проверив, заряжён ли он, сунул его в боковой карман пальто.
Латимер смотрел на него так, как, должно быть, смотрит пациент на дантиста. Его слегка подташнивало. И почему-то вдруг вырвалось:
— Нельзя ли обойтись без этого?
— Думаю, можно, — сказал мистер Питерс тем тоном, каким родитель успокаивает ребёнка, — но это необходимая предосторожность. Наверное, все обойдётся. Вы напрасно волнуетесь.
В голове Латимера мелькали кадры когда-то виденного гангстерского фильма.
— А что, если он войдёт в номер и сразу начнёт стрелять?
— Какой вы нервный! — Мистер Питерс снисходительно улыбнулся. — Ваше писательское воображение погубит вас, мистер Латимер. Димитриос не станет этого делать, потому что человек внизу может запомнить его, когда он войдёт сюда. Кроме того, это не его стиль.
— А какой у него стиль?
— Прежде всего Димитриос — осторожный человек. Он ничего не предпринимает, не обдумав заранее.
— Для этого у него был целый день.
— Верно, но ведь ему неизвестно, что мы о нем знаем и кому ещё могли сообщить нашу информацию. Все это ему ещё надо установить. Предоставьте дело мне, мистер Латимер, я знаю, кто такой Димитриос.
Латимеру хотелось сказать, что покойный Виссер, по-видимому, думал точно так же, но он не сказал этого, а решил задать другой вопрос.
— Вы говорили — как только вы получите деньги, то Димитриос о нас больше ничего не услышит? Вы не подумали, что он, быть может, захочет выследить нас?
— А кого он станет выслеживать? Мистера Петерсена и мистера Смита? Это даже для него трудная задача, мистер Латимер.
— Но ведь вас он знает в лицо. Меня он сейчас увидит. Так что, под какими бы фамилиями мы потом ни появились, он может узнать нас.
— Но для этого мы должны как-то объявить себя.
— Моя фотография появляется иногда в газетах. Может так случиться, что издатель сочтёт нужным поместить мой портрет на суперобложке. Димитриосу может попасться в руки эта книга. От таких странных совпадений никто не застрахован.
— Мне кажется, вы преувеличиваете, — сказал мистер Питерс, пожав плечами, — но раз уж вас это так беспокоит, постарайтесь скрыть от него своё лицо. Вы носите очки?
— Да, когда читаю.
— Тогда наденьте очки. Наденьте шляпу и поднимите воротник пальто. Сядьте в углу — там темнее.
Мистер Питерс отошёл к двери и посмотрел на пересевшего в угол Латимера.
— Ну, что ж, это как раз то, что вы хотели. Хотя, по-моему, в этом нет необходимости. И вот теперь, когда мы все обдумали, предусмотрели, вдруг он не придёт?
— Вы думаете, это может случиться? — задал Латимер свой дурацкий вопрос — он все никак не мог прийти в себя.
— Разве угадаешь? — Мистер Питерс опять сел на кровать. — Быть может, он не получил письма. Не исключено, что он вчера уехал из Парижа. Но я уверен, если он его получил, то обязательно придёт. — Он поглядел на часы. — Без пятнадцати девять. Думаю, он уже на подходе.
В коридоре под чьей-то ногой скрипнула половица, и звук этот был, как выстрел.
Мистер Питерс сунул руку в карман.
Латимеру стало трудно дышать, сердце его учащённо билось. Он, как заворожённый, смотрел на дверь.
Раздался негромкий стук. Мистер Питерс встал и, по-прежнему держа руку в кармане пальто, пошёл открыть дверь.
Латимер увидел, как он вглядывался в плохо освещённый коридор и затем впустил гостя.
В комнату вошёл Димитриос.
Маска Димитриоса
Форма черепа, цвет глаз и другие детали достаются человеку по наследству от предков и от него самого совершенно не зависят. Что же касается выражения лица, то им можно распорядиться по собственному усмотрению.
Перед Латимером стоял, держа в руке шляпу, высокий человек с сединой в волосах, одетый в модное пальто, очевидное воплощение респектабельности. Людей с такой внешностью можно часто видеть на дипломатических приёмах. Лицо его слегка обрюзгло, лишь тонкий горбатый нос да взгляд чёрных глаз чуть-чуть приоткрывали ширму. Латимеру показалось, что Димитриос щурится, точно близорук или чем-то озабочен, но неподвижные брови и гладкий, без морщин лоб противоречили этому предположению, и, приглядевшись, Латимер понял, что эта иллюзия обязана посадке глаз и выступавшим скулам. Лицо было таким бесстрастным и неподвижным, точно оно принадлежало не человеку, а истукану.
Димитриос, не отрываясь, смотрел на Латимера, и лишь когда мистер Питерс закрыл дверь и встал рядом с ним, он повернулся к тому и сказал:
— Представьте меня вашему другу. Мне кажется, я вижу его впервые.
Фраза была вежливой, но наглый тон и резкий тембр голоса так подействовали на Латимера, что у него похолодели ноги. Вероятно, Димитриос знал об этом свойстве своего голоса и поэтому говорил очень тихо, и Латимер подумал: так, наверное, гремучая змея, шурша, подползает к своей жертве.