Маска Димитриоса
Шрифт:
— Значит, нашли удостоверение личности, — повторил мистер Питерс. — Ужасно смешно. Можно просто помереть от смеха.
— Работники французского консульства признали удостоверение подлинным и, кроме того, на нем была фотография.
Мистер Питерс на сей раз пощадил чувства автора детективных романов и едва-едва сдержался.
— Я могу достать десяток таких удостоверений. Все они будут подлинными, все будут выданы на имя Димитриоса Макропулоса, и на каждом будет своя фотография. Вот, смотрите!
С этими словами он достал из кармана свой вид на жительство, небольшую зеленую книжку, и раскрыл её перед глазами мистера Латимера.
— Я здесь очень похож на самого себя?
Латимер отрицательно качнул головой.
— И тем не менее это подлинная моя фотография, снятая три года назад. Просто я не фотогеничен, как и многие другие.
— Если Димитриос жив, то где он сейчас?
— Он здесь, в Париже. — Мистер Питерс наклонился и похлопал Латимера по коленке. — Вы мне очень нравитесь, мистер Латимер, вы такой милый и скромный. Я обязательно вам все расскажу.
— Вы так добры, — сказал Латимер с горечью.
— Нет, нет, — сказал мистер Питерс с чувством, — не надо сердиться. Вы действительно имеете право знать все, и я вам все расскажу. Выйдя из тюрьмы, я стал странником, мистер Латимер. Переезжая из страны в страну, иногда делал свой небольшой бизнес, но главным образом наблюдал и размышлял. Вы не представляете, сколько радости доставляет Божий мир, как это захватывающе интересно, когда пытаешься разобраться в поведении своих собратьев. Какая кругом неразбериха, мистер Латимер, как мало тех, кто хоть что-нибудь понимает! Проделав большую часть отпущенного мне пути, я иногда думаю, а не сплю ли я, не сон ли вся наша жизнь, не младенцы ли мы, убаюканные Всемогущим. Но ведь настанет день, Великий День, когда мы проснёмся. Да, я совершал поступки, которых должен стыдиться. Но ведь Всемогущий все понимает. Он поймёт, что я был вынужден, поскольку этого требовали интересы дела, совершать дурные поступки. Он ведь не похож на судью, ведущего допрос подсудимого. Он отнесётся ко мне, как друг.
Вы, наверное, уже давно заметили, что я мистически настроен. Да, это так. Говорят, например, это — совпадение. Но я не верю в совпадения. Если Всемогущий хочет, чтобы встреча произошла, она обязательно происходит. Так что, встретив в Риме года два тому назад Виссера, я нисколько не удивился.
Мы не виделись уже больше пяти лет. Бедняга попал в переплёт. Выйдя из тюрьмы, он оказался совершенно без денег и подделал чек. Конечно, попался и сел в тюрьму, на сей раз уже на три года. Когда же отсидел срок, полиция выслала его как иностранца из Франции. У него не было влиятельных друзей, которые могли бы за него заступиться. Денег опять не было.
Мы встретились в кафе, и он сказал мне, что собирается ехать в Цюрих, чтобы купить новый паспорт, потому что его голландский паспорт очень мешает из-за судимости, но, к сожалению, у него нет денег. Он попросил меня дать взаймы. Я не любил его, но вдруг пожалел. Мне хотелось помочь ему, но я колебался, и он стал умолять меня дать ему денег. Он, видимо, понял, что деньги у меня есть, а мне не захотелось лгать, хотя, конечно, самое разумное было сказать, что их у меня нет. Я решил отказать.
Он ударил кулаком по столу и закричал, что я не доверяю ему, человеку чести. Меня это только оттолкнуло — я не люблю, когда говорят глупости. Тогда он со слезами на глазах стал просить дать ему взаймы и, чтобы убедить меня, стал рассказывать, где он собирается достать деньги. Это было интересно.
Я, кажется, говорил вам, мистер Латимер, что Виссер сумел разузнать о Димитриосе много такого, чего никто из нас не знал. Все началось, по его словам, в тот вечер, когда Виссер выхватил пистолет. Никто ещё не обращался с ним так оскорбительно, и он решил, что Димитриос непременно окажется предателем, но, я думаю, эта мысль тогда не могла прийти ему в голову. Как бы там ни было, он стал следить за Димитриосом. Ему удалось увидеть, как тот входил в один дом на авеню Ваграм, и, дав консьержке немного денег, он описал наружность Димитриоса. Она сказала, что здесь проживает похожий человек, которого зовут месье Ружмон. Виссер проследил за ним: оказалось, что отсюда Димитриос направляется в другой большой дом на авеню Гош. Он узнал, что дом этот принадлежит одной очень богатой женщине, которую я буду называть графиней. Виссер понаблюдал и за этим домом. Однажды он видел, что графиня и Димитриос отправились в оперу. После этого он потерял Димитриоса из виду. Выйдя на свободу в начале января 1932 года, Виссер пустился на поиски Димитриоса. Конечно, он первым делом выяснил, в Париже ли графиня. «Нет, она уехала в Биарриц», — сказала консьержка. Виссер отправился в Биарриц, но Димитриоса там не оказалось. И вот тогда ему в голову пришла отличная идея: богачи-наркоманы лечатся в специальных клиниках. Значит, Димитриоса надо искать в одной из них.
В пригороде Парижа оказалось пять таких клиник. Виссер побывал в трех, представляясь братом месье Ружмона. И вот, наконец, в четвёртой один из лечащих врачей, узнав, кто он, спросил, как сейчас здоровье месье Ружмона.
Мне кажется, мстительный Виссер был доволен, узнав, что Димитриос лечился от наркомании. Если вы этого не знаете, то могу сказать, что лечение похоже на пытку. Оно заключается в том, что врачи постепенно уменьшают дозу наркотика до нуля. Пациента бьёт дрожь, струями льётся пот, он не может ни есть, ни спать и желает только одного — умереть. Но мне не хочется рассказывать вам ужасы, мистер Латимер. Лечение обычно длится три месяца и стоит сто тысяч франков. Некоторые из выписавшихся, помня о перенесённых пытках, никогда больше не принимают наркотиков; другие не могут забыть наркотический Эдем и начинают все сначала. Димитриос, по-видимому, принадлежал к числу первых.
Когда Виссер появился в той клинике, Димитриоса там уже не было — он выписался четыре месяца назад. Конечно, опять нужны были деньги. Он подделал чек и снова отправился в Биарриц. В течение нескольких дней наблюдал за виллой, где жила графиня. Случай вскоре представился: графиня куда-то отлучилась; двое старых слуг легли после обеда отдыхать, и он пробрался в комнаты графини.
Любопытно, что Димитриос не любил писать письма. Тем не менее Виссер вспомнил (мне, кстати, этот случай запомнился тоже), что однажды Димитриос написал для Вернера адрес на клочке бумаги. Я обратил тогда внимание на грубые ошибки, на скачущие буквы и какие-то завитушки. Письма, написанные таким странным почерком, и искал Виссер в бумагах графини. Их было девять, и все они были отправлены из Рима, где Димитриос проживал в одном из самых дорогих отелей. Все письма были подписаны инициалами «С.К.» и не содержали ничего интересного. В них даже не было тех нежностей, которые любят женщины. Они были очень короткими и сухими и были сплошь заполнены рассказами Димитриоса о встречах то с итальянскими аристократами, находящимися в родстве по линии жены с королевской фамилией, то с румынским дипломатом. Во всяком случае, эти письма показывали, каким снобом стал Димитриос. Ну что же, тем лучше, решил он, значит, тот не станет торговаться. Виссер записал адрес отеля и вернулся в Париж, чтобы оттуда прямым поездом отправиться в Рим. Когда он вышел из вагона, полиция уже поджидала его.
Вы легко можете представить, что он думал о Димитриосе. Он был так близок к успеху, и вот, пожалуйста, три бесконечных года тюрьмы. Думаю, вы согласитесь, что, с его точки зрения, только Димитриос был виноват в этом. Бессильная ярость кипела в нем все эти годы, и, мне кажется, он даже тронулся на этой почве; выйдя из тюрьмы, он поехал в Голландию, заработал там немного денег и затем направился опять в Рим. Он пошёл в отель, где жил три года назад Димитриос, и, прикинувшись голландским частным детективом, попросил разрешения посмотреть книгу записей о всех проживавших в отёле за тот период. Ему сказали, что книга, как это обычно делается, находится в полиции. Выход все-таки нашёлся: сохранились счета с фамилиями проживавших в отёле в то время. По инициалам Виссер установил, под какой фамилией проживал в отёле Димитриос, но дальше след обрывался, потому что, выехав из отеля, он не оставил своего домашнего адреса. Известно было только, что он уехал в Париж.
Положение, в котором оказался Виссер, было почти безвыходным. Судите сами, прошло более трех лет, и найти Димитриоса, даже зная его имя, было совсем непросто. Но главное, Виссер был выслан из Франции, и возвращение было для него закрыто до тех пор, пока он не получит паспорт на какую-либо другую фамилию. Но для этого были нужны деньги.
Я все-таки дал ему три тысячи франков, хотя и ругал себя за это. Мне стало нестерпимо жаль его. Тюрьма сломала его, это был совсем уже другой человек. Если раньше вы только по его горящим глазам могли догадаться, как он вас ненавидит, то теперь он обрушивал на вас поток ругательств, похожий на лай трусливого пса. Он очень постарел. Я не поверил ни одному его слову и дал денег, чтобы поскорее избавиться от него. Представьте моё изумление, когда год назад я получил почтовый перевод на три тысячи франков.