Маска для женщины
Шрифт:
— Перед вами человек в обыкновенном атласном халате, не так ли? — заговорил танцовщик после небольшой паузы.
Я смиренно согласилась.
— Человек, который в театре всего два с половиной года и жену Орецкого в глаза не видел. Мой халат неделю висел у Вадима. Я забрал его за несколько часов до убийства.
— Зачем? — пискнула я.
— Захотелось надеть свой халат… случается.
Моя обескураженность от него не укрылась. Но я постаралась сделать хорошую мину при плохой игре и вопросила:
— Почему я должна вам верить?
— Почему я должен перед вами отчитываться? — парировал
— Перебьемся без предъявления визитных карточек.
— До свидания.
В состоянии, близком к летаргии, я спустилась в гримерную Вадима, взяла бегемота и отнесла его Орецкому. Митя гладил игрушку обеими ладонями, и мне казалось, что они потеют. Я уже открыто вернулась в соседнюю комнату. Прячась у окна, я заметила за батареей какой-то листок. Он оказался… фотографией Нины Орецкой, точно такой же, как и отданная мною Мите. Получасом ранее. Мало что соображая, я доволоклась до обиталища девочек из кордебалета, переоделась, вложила снимок в целлофановый пакет и положила в сумку.
Глава 13
«Думай, Поля, думай, негодяйка этакая, — подгоняла я себя вечером и на следующее утро. — Неужели Вадим, наверняка посвященный в прошлое Мити, мучил его? Жестоко. Женский грим… Балахон любовника… Или они сговорились с парнем? Вадим мертв, правды не добьешься. Не хотели попасться склонные к розыгрышам типы, запихнули фотографию за батарею. Даже люди Юрьева ее не нашли…»
Временами в моей бедной черепушке вроде прояснялось, но потом снова затягивало тучами сомнений и растерянности. Мне не хватало сведений и для приблизительных выводов. Маяться размышлениями дальше было бессмысленно. Я отправилась в театр и сразу побеспокоила Татьяну. Приезжие, за редким исключением, были более любезны с журналистами, чем свои. Она уже рассказывала мне о фестивальных впечатлениях. Ее потряс город, в котором она очутилась впервые, пленила сцена, обрадовала возможность работать со знаменитостями мирового уровня. И тут — смерть Елены. Конечно, это кошмар. Они не дружили раньше, но здесь почувствовали принадлежность одному месту. Словом, откровениями она меня не одарила. Сейчас я на них и не претендовала. Мне необходимо было выведать, не видела ли она Елену в белом атласном халате.
Татьяна торопилась, поэтому отвечала лаконично:
— Нет.
— А часто она отлучалась к Вадиму? У вас ведь общая гримерная.
— У нас с ней разное расписание, и за ее отлучки я не поручусь.
Тут в комнату со стоном, заглушающим стук, влетел танцовщик, которого я уже успела потерзать расспросами.
— Привет, Полина, когда почитаем о себе?
— Скоро.
— Отлично. Твоя статья заменит дневник, я ленюсь его вести, — засмеялся он.
Но сразу страдальчески сморщился и обратился к Татьяне:
— Золотко, аспирином не богата? Вчера в окраинном ресторанчике, который ты облюбовала, все было прекрасно. А сегодня голова раскалывается.
Отзывчивая Татьяна принялась хлопотать о таблетках и воде. Я незаметно прихватила с зеркала фотографию Елены — цветной моментальный снимок в обычном наряде — и простилась. Получилось это машинально, я уже свихнулась на изображениях балерин. И лишь на улице меня осенило: я хотела понять, кого легче расписать под Нину Орецкую. Елену, посягавшего
Слегка подзарядившись оптимизмом, я двинула в многоэтажку, с балкона которой некогда выбросилась несчастная жена Орецкого. Митя сменил квартиру, но соседка, по моим прикидкам, была в состоянии вспомнить то, о чем он умолчал. Люди всегда умалчивают о самом важном. Например, меня интересовало, какого возраста была сестра Нины, род ее занятий и семейное положение. Я действительно перебаловалась детективами. Рассуждала примерно так: выросла у нее дочь, стала балериной и приехала мстить за тетку.
— Версия как версия. Вряд ли Митя когда-нибудь встречался с племянницей.
На звонок открыл взлохмаченный парнишка лет семнадцати. Я по возможности толково попросила разрешения побеседовать с «дамой, выхаживавшей после случившейся десять лет назад трагедии Митю — Дмитрия Игоревича Орецкого».
— Кем была по жизни моя бабуля? — усмехнулся он. — Вторая прикинутая девица домогается свидания с ней. А она умерла год назад, извините.
Я догадалась выхватить из кармана фотографию Елены и показать ему, пока он не захлопнул дверь.
— Она, она, — подтвердил внук. Она… Что дальше? Что? Я поплелась к себе, достала блокнот с записями и принялась изучать их. Чем сильнее я придиралась к собственному стилю, тем неуютнее мне становилось. Потому что представить, как полковник Измайлов отреагирует на мою бредятину, было несложно. А обращаться к Вику пора настала: Мите Орецкому грозила опасность посерьезнее, чем оговор.
Глава 14
С Измайловым мы встретились в пять вечера возле гостиницы, в баре которой делали вкуснейший кофе. Она располагалась недалеко от управления, и ждать пунктуального Вика не приходилось. Полковник пребывал в великодушно-насмешливом настроении. Даже жалко было портить. Поэтому я не спешила.
Мы выпили по две чашки ароматного фирменного напитка и зашагали к машине.
— Вик, мне надо в Кленовый переулок. Он где-то рядом, но где именно… — приступила я к осуществлению своего коварного замысла.
— Представления не имею, — отозвался Измайлов. — Давай искать.
— Лучше спроси. Выберу тебе даму по своему вкусу и полюбуюсь, как ты, ее обаяешь. Время засекать?
Бедный Вик вытаращился на меня, потом расхохотался:
— Напрасно я не даю тебе поводов для ревности. Так, детка? Учту. Исправлюсь. Поскольку мы еще заедем домой, возбуждайся на здоровье. Но объект я выберу сам.
Навстречу Измайлову двигались три женщины. Пожилая крашеная стервозина с озорным блеском в глазах, молодая медлительная толстуха с коляской и красотка из тех, кто в троллейбусах не трясется, а в метро прячется от дождя. О мужчины! О полковник! Бросился к последней, и через минуту путь в Кленовый переулок перестал быть тайной.
— Хотел подвезти кошечку, но вовремя оглянулся на тебя, Поленька, — мурлыкал довольный Измайлов.
— Не заигрывайся, милый.
— Не посетить ли нам переулок в другой раз? Что-то меня разобрало.