Маска короля
Шрифт:
– Будь готов к завтрашнему дню. Я хочу форсировать события.
– Ты – псих. Идиот! Ну зачем тебе это? Я не понимаю!
– До свидания. – Локи повесил трубку. Так проще, он еще не был готов объясняться, тем более – с Герой.
Значит, завтра. Dies irae, dies illa. [11] Сколько стоит месть? Он отдал за возможность отомстить двадцать три года своей жизни. Это много или мало?
А все началось именно тогда, двадцать три года назад, когда с Колькой случилась беда. У них с братом в возрасте была большая разница: в семь лет, но они всю жизнь были вместе. Колька учил его водить машину, не свою, своей у них не было, у друга одолжил, и целый вечер терпеливо объяснял, что и как, а потом еще и еще, пока друг машину не разбил. Колька советовал,
11
Тот день, день гнева (лат.). Начало средневекового церковного гимна – вторая часть заупокойной мессы, реквиема. В основе лежит библейское пророчество о судном дне, – Книга Пр. Софонии», 1, 15.
Колька уехал в город, поступил в сельскохозяйственный университет. Мама так им гордилась, да и сам Локи, что уж там говорить, радовался за брата. Скучал, конечно, особенно первое время, но Николай регулярно писал домой письма, длинные и подробные, и казалось, что он не так уж и далеко. Еще можно было позвонить. Дорого, да и ехать нужно было в город, но Локи регулярно ездил. Каждую пятницу, как на работу. Его в том почтового отделении уже в лицо узнавали. В том же отделении ему и вручили письмо от брата, адресованное не матери, а именно ему. До востребования.
Tibi et igni, [12] так оно начиналось. Тогда Локи еще плохо знал латынь и ничего не понял, но зато понял другое. Николай очень подробно написал о том, что он идет по следу человека, который убивает детей, человека в маске Короля крыс. Николай часто пересказывал Локи историю о масках. Эта сказка – единственное, что осталось от отца, если не считать старого нательного крестика и свадебной фотографии. Фотография была черно-белой, из-за этого лица на ней казались нарисованными. В письме Колька объяснял, что не может заявить в милицию, у него нет доказательств, но совсем скоро у него появится свидетель, и тогда проклятая маска, наконец, исчезнет с лица земли. Единственное, о чем просил Колька: если у него ничего не выйдет – хотя брат был абсолютно уверен в успехе своего плана – но если вдруг что-то пойдет не так, младшему следовало довершить начатое…
12
Тебе и огню (лат.), т. е.: прочти и сожги.
Локи долго думал, рассказывать о письме матери или не надо, или стоит бросить все – друзей, школу, кому он, этот девятый класс, нужен, и поехать в Алиев, на помощь брату. Вместе они точно поймают этого Короля крыс, ведь Колька умный, а Локи – сильный. Не получилось. Не успел. Кольку арестовали. Было следствие, потом суд и статья в районной газете. После суда и этой проклятой статьи жить на старом месте стало невозможно: теперь все знали, что Николай – убийца. И с удовольствием вспоминали: какая хорошая была семья, какие дети росли, и «как все не сложилось», особо любопытные бегали к матери, узнать подробности и посмотреть, «как она держится». Плохо, она держалась. Болело сердце, болели почки, голова, болело все, потому что болела ее душа. А Локи ничего не мог сделать. Кто поверит, что Колька не виноват? Суд вынес решение, а суд не ошибается.
Жить стало невозможно, а мать тянула с переездом, надеялась, что все образуется, но никак не образовывалось – боль не утихала, а Локи дрался, зубами и кулаками доказывал правду, и в шестнадцать убил человека, впервые в жизни. Обыкновенная драка, пятеро пьяных – и он. От него потребовали: сказать вслух, что Колька – убийца, а Локи не смог. Язык не поворачивался. Тогда его начали бить, а он защищался. Потом кто-то достал нож, «проучить наглого сопляка», и холодное лезвие прошило и старую Колькину куртку, и свитер, и рубашку, и кожу на ребрах. До сих пор там остался косой шрам. Локи не помнил, как нож оказался в его руках, а потом – в теле того парня.
На разбирательстве он узнал, что убитый им парень два дня тому назад вернулся из армии и вместе со старыми друзьями отмечал это событие. Нож у него тоже от службы остался. Локи оправдали, нашлись свидетели, да и расклад был ясен – пятеро на одного, самозащита. Но после того случая они все-таки уехали: к ярлыку «брат убийцы» добавился ярлык «сам убийца».
На новом месте было не так уж и плохо. Мать работала в библиотеке, а Локи не знал, куда себя деть. Даже драться здесь было не с кем, тогда-то он и пристрастился к книгам. У Кольки было много книг, брат, в отличие от Локи, был «ботаником», долговязым нескладным ботаником с круглыми очками в пластмассовой оправе. «Один умный, другой сильный», – смеялась мать когда-то. Как давно это было… Где-то между Цицероном и Аристотелем в голову пришла мысль о мести.
Месть – единственное, что осталось его в жизни, и Локи взялся за науку с утроенной энергией. Николай был умным, но все равно попался в ловушку. Локи должен стать еще умнее. Сначала – Колькины книги, все, до одной, Локи не позволял себе пропускать ничего, даже «Основы физиологии сельскохозяйственных животных» одолел, не удавалось что-то понять – учил наизусть, а потом учил, даже когда мог понять. За Колькиным книжным наследством последовали и тома из библиотеки, где работала мать.
Еще нужно было научиться драться: не бестолково махать кулаками, а по-настоящему, как десантники. Он и собирался пойти в десант, чтобы научиться, но в армию его не взяли. Старенький врач на медкомиссии долго и нудно объяснял Локи, что в сердце у него какой-то клапан не так работает. А Локи слушал – и не понимал. Сердце у него – как мотор, всю жизнь так было, это Колька болел часто, а он, Локи, здоров как бык! Профессор лишь укоризненно покачал головой и выписал ему белый билет. Не сам, естественно, но по его заключению в военкомате решили, что Локи не годен.
Всю жизнь годен был, а тут – нате вам! Мать, естественно, обрадовалась. А он… Все ведь распланировано было, по полочкам разложено: стать умным, тогда еще он полагал, что «умность» напрямую зависит от количества прочитанных книг, и даже план себе составил. Составил и выполнил. Затем следовало пойти в армию, после армии – в милицию. Локи хотел стать следователем, но старик-профессор одним махом перечеркнул все его намерения, и Локи понятия не имел, что делать дальше. Куда идти?
Когда не знаешь, куда идти, то тебя ведет либо бог, либо дьявол. Кто привел Локи в ту секту, он до сих пор не понял. Три месяца – в тумане: молитвы, едкий дым свечей, холодная каша, приправленная высокоумными проповедями отца Велисария. А Локи думал, что так и надо, что мучения тела – сие есть путь к очищению души и просветлению оной. А просветленной душе открыто Вечное знание. Локи не нужно было ни очищение, ни просветление, ни Вечное знание: он только хотел знать, как найти Короля крыс.
И попал в больницу. Старый профессор не обманул – сердце дало сбой, и Локи едва не умер. Сердце не хотело молиться, до изнеможения работать на делянке козлобородого отца Велисария, жрать кашу и вареную капусту. Сердце предупредило, а Локи хватило ума внять предупреждению.
Гораздо сложнее оказалось выбраться из секты. Ему регулярно звонили, слали письма, подстерегали. Он не реагировал. Тогда ласковые увещевания сменились угрозами: сначала были легкие намеки, потом откровенное – «не то плохо будет». Вот после этого «будет плохо» Локи с ними и разобрался. Сам. Один. После того памятного визита отцу Велисарию пришлось воздвигать себе новые хоромы – старые Локи сжег, зато и звонки, и письма прекратились. А Локи понял, как ему найти Короля крыс. Все и просто, и очень сложно: если гора не идет к Магомету, тогда Магомет идет к горе. Если ты не знаешь, где скрывается хищник, нужно спровоцировать хищника на нападение.
Нужно стать охотником.
Нужно стать очень опасным охотником.
Нужно, чтобы хищник знал, что охотник идет по его следу.
Нужно, чтобы хищник знал, что охотник не собирается отступать.
И тогда, возможно, хищник примет вызов.
И пригласит охотника к себе.
На ужин.
Чтобы добыть долгожданное приглашение, понадобилось двадцать лет. Двадцать лет и слава Ловца Душ. Двадцать лет, и еще – забыть свое имя.
Условия выполнены. Приглашение получено.
Осталось решить, кто из них двоих станет «ужином».