Маска
Шрифт:
Кроме того, несправедливо было бы называть Джейн потенциальной убийцей. Возможно, Кэрол и права. Не исключено, что девочка является просто жертвой. Если не принимать во внимание то, что она сказала под гипнозом, она вовсе не казалась агрессивной.
С другой стороны, почему она ни с того ни с сего назвалась именно Милисент Паркер, ставшей убийцей? Где она могла услышать это имя? Разве употребление этого имени не свидетельствует о скрытой агрессивности?
Развернувшись на своем стуле к окну, Пол смотрел через него на серое небо. Ветер усиливался с каждой минутой. По всему небу на
КЛИНОК, КРОВЬ, СМЕРТЬ, МОГИЛА, ЖЕРТВА, КЭРОЛ.
«Я должен ехать туда, к Кэрол», — с неожиданной решимостью подумал Пол и встал со стула. Может быть, он и преувеличивал относительно Милисент Паркер, но не мог же он сидеть здесь и гадать...
Пол отправился в спальню побросать кое-какие вещи в чемодан. После короткого колебания он решил положить туда и свой револьвер.
— Далеко еще до домика? — спросила девочка.
— Еще двадцать минут, — ответила Кэрол. — Вся поездка обычно занимает два часа пятнадцать минут, и мы пока почти не выбиваемся из графика.
В горах было зелено и прохладно. Некоторых деревьев уже коснулась искусная рука осени, и в ближайшие недели они — кроме хвойных — собирались менять цвет листвы. Однако сегодня доминировали оттенки зеленого, то тут, то там слегка припорошенные золотом, с отдельными красными вкраплениями. Опушки леса возле лугов и дорог украшали последние полевые цветы сезона — голубые, белые, багряные.
— Красиво здесь, — сказала Джейн на одном из поворотов проселочной дороги. Склон холма, начинавшегося справа возле самого асфальта, был покрыт кустами ярко-зеленого рододендрона.
— Я люблю горы Пенсильвании, — проговорила Кэрол. Уже на протяжении многих недель она не чувствовала такого умиротворения. — Здесь так тихо и спокойно. Поживешь денек-другой в домике — и забываешь про весь остальной мир.
За поворотом начинался подъем. Переплетавшиеся наверху ветки деревьев местами образовывали тоннель. Там, где деревья, размыкаясь, позволяли взглянуть на небо, было видно, как огромные темно-серые, почти черные тучи собирались в уродливые угрожающие нагромождения.
— Я очень надеюсь, что наш первый день не будет испорчен дождем, — сказала Джейн.
— Ничего, нам дождь не помеха, — успокоила ее Кэрол. — Если придется сидеть в домике, мы подкинем побольше дров в камин и пожарим себе «хот-доги». У нас там припасена масса игр, чтобы не скучать во время дождя. И «Монополия», и скрэбл, и «Риск», и «Морской бой», и еще с десяток других. Думаю, от тоски мы там не умрем.
— Как здорово! — воодушевившись, воскликнула Джейн.
Лиственный полог разомкнулся, открывая мятежно-темное сентябрьское небо.
11
Держа в руках пистолет, Грейс сидела на краешке кровати и обдумывала варианты. Их было немного.
Чем больше она раздумывала, тем больше ей казалось, что кот имел более предпочтительные шансы победить в этом поединке, чем она.
Если она рискнет покинуть дом через окно в спальне, то наверняка сломает себе ногу, а то и шею. Было бы ей лет на двадцать поменьше, она бы попробовала. Но в семьдесят лет прыжок из окна второго этажа на бетонную площадку, принимая во внимание распухшие суставы и хрупкие кости, неминуемо окончился бы трагедией. И кроме того, задача состояла не только в том, чтобы как-то выбраться, а выбраться по возможности удачно, чтобы быть в состоянии добраться через весь город до Кэрол и Пола.
Можно было бы открыть окно и позвать на помощь. Но Грейс боялась, что Аристофан — или то, что в него вселилось, — набросится на любого, кто войдет и попытается ей помочь, а она не хотела, чтобы на ее совести оказалась смерть кого-нибудь из соседей.
Это была ее схватка. И только ее. Она должна справиться в одиночку.
Грейс обдумала все возможные пути выхода из дома с нижнего этажа — если ей удастся до него добраться — и пришла к выводу, что все они были одинаково опасны. Кот мог оказаться где угодно. Везде. Единственным безопасным местом в доме была спальня. Как только она покинет свое убежище, кот набросится на нее независимо от того, как она захочет уйти — через входную дверь, кухонную дверь или через какое-нибудь из окон первого этажа. Он затаится где-нибудь в темном углу, а может быть, и на книжном шкафу, на серванте или где-то еще, готовый броситься и вцепиться прямо в ее испуганное повернутое к нему лицо.
У Грейс, конечно, было оружие. Но кот, крадущийся и от природы бесшумный, всегда будет иметь преимущество за счет неожиданности. Стоит ему опередить ее всего на две-три секунды, стоит ей лишь на мгновение промедлить — и у него будет достаточно времени, чтобы вцепиться ей в лицо, перегрызть горло или выцарапать ей глаза своими молниеносными стальными когтями.
Странно, что, несмотря на принятие ею теории перевоплощения, несмотря на то, что она теперь не сомневалась в существовании какой-то жизни и после смерти, она все-таки боялась умирать. Уверенность в вечной жизни ни в коей мере не уменьшала цену настоящей. Напротив, теперь, когда она знала о существовании скрытых могущественных потусторонних сил, ей показалось, что ее жизнь приобрела больший смысл и цель, чем прежде.
Грейс не хотелось умирать.
Однако несмотря на то, что ее шансы покинуть дом целой и невредимой были в лучшем случае пятьдесят на пятьдесят, она не могла вечно оставаться в спальне. У нее не было ни воды, ни пищи. Кроме того, если ей не удастся выбраться отсюда в ближайшие несколько минут, она может опоздать на помощь к Кэрол.
«Если Кэрол погибнет только из-за того, что у меня не хватило смелости справиться с этим проклятым котом, — подумала Грейс, — тогда мне тоже незачем жить».
Она сняла пистолет с предохранителя.
Она встала и подошла к двери.
С минуту она стояла, прижав ухо к двери, пытаясь услышать царапанье или какие-нибудь другие звуки, выдававшие присутствие Аристофана. Ничего не было слышно.
Держа пистолет в правой руке, она попробовала повернуть ручку двери разодранной когтями окровавленной левой рукой. Открывая дверь с крайней осторожностью, по полдюйма, она ожидала, что кот вот-вот впрыгнет в комнату, как только дверь откроется достаточно широко для него. Но этого не случилось.