Маска
Шрифт:
Еще один телефон находился на втором этаже в спальне. Она стала осторожно подниматься наверх, хотя и была почти уверена в том, что и третий аппарат тоже не работает.
Так оно и оказалось.
Однако в спальне было еще кое-что, ради чего туда стоило подняться. Пистолет. Она выдвинула верхний ящик стоявшей возле ее кровати тумбочки и достала оттуда заряженное оружие. Что-то подсказало ей, что оно ей пригодится.
Шелест. Шорох.
Позади.
Прежде чем она успела развернуться, чтобы встретить своего противника, он уже атаковал. Он
Аристофан шипел и фыркал, пытаясь посильнее вцепиться ей в спину.
К счастью, она удержала равновесие и не упала. Развернувшись, она резко дернулась, отчаянно стараясь сбросить его с себя, пока он не успел ее покалечить.
Он зацепился когтями за одежду. Несмотря на то что на ней были блузка со свитером, Грейс почувствовала, как пара когтей иголками впилась ей в кожу, причиняя жгучую боль. Он не отцепился.
Втянув голову в плечи, она прижала подбородок к груди, стараясь по возможности защитить свою шею. Она попробовала ударить кулаком за спиной, но промахнулась, еще раз — удар пришелся по коту, но был слишком слабым, чтобы добиться какого-либо эффекта.
И все-таки Аристофан, возопив от ярости, вцепился ей в шею. Ему мешали ее ссутуленные плечи и густые волосы, которые набивались ему в рот, мешали дышать.
Ей никогда ничего не хотелось так сильно, как прибить этого маленького мерзавца. Он уже не был милым домашним любимцем; это был какой-то дикий, ненавистный звереныш, и она не испытывала к нему ни тени симпатии.
Грейс надо было применить пистолет, который она сжимала в правой руке, но сделать это, не задев себя, она никак не могла.
Она несколько раз ударила кота левой рукой; плечо резко и болезненно напомнило ей об артрите, когда она, поднимая руку, неестественно выворачивала ее назад.
По крайней мере, на какие-то мгновения кот отказался от своей свирепой, но пока безрезультатной атаки на ее шею. Он полоснул когтями по ее кулаку, распоров ей кожу на суставах.
Пальцы Грейс сразу стали липкими от крови. Это была такая жгучая боль, что ее глаза наполнились слезами.
Запах или вид крови подзадорили кота. Он торжествующе заорал.
Грейс в голову полезли невероятные мысли: она может проиграть эту схватку.
«Нет!»
Она старалась отогнать от себя страх, грозивший парализовать ее, пыталась преодолеть внутреннее смятение, и вдруг ей в голову пришла мысль, которая, как ей показалось, могла спасти ей жизнь. Она добралась до ближайшего участка стены слева от комода.
Кот цепко держался у нее на спине, с ворчанием и шипением упорно тычась мордой в основание черепа. Он стремился добраться до ее втянутой шеи, чтобы перегрызть яремную вену.
Оказавшись возле стены, Грейс повернулась к ней спиной и ударилась об нее всем своим весом, припечатывая кота к штукатурке, расплющивая его своим телом, в расчете сломать ему хребет. От удара ее плечи пронзила боль, а когти зверя еще глубже вонзились в ее спинные мышцы. Кот аж завизжал, да так сильно, что у нее чуть не лопнули барабанные перепонки, это было похоже на крик ребенка. Но он не собирался ее отпускать. Оттолкнувшись от стены, она ударилась об нее второй раз, и кот завопил, как и раньше, но не отпустил ее. Грейс вновь оттолкнулась от стены, собираясь сделать третью попытку сокрушить своего врага, но, прежде чем она успела навалиться на него, кот соскользнул со спины. Спрыгнув на пол, он перевернулся, вскочил на лапы и поспешил прочь, поджимая правую переднюю лапу.
Хорошо. Она покалечила его.
Грейс прислонилась к стене, подняла свой пистолет, который по-прежнему был у нее в правой руке, и нажала на курок.
Ничего.
Она забыла снять его с предохранителя.
Кот выскочил через открытую дверь и исчез в коридоре.
Подойдя к двери, Грейс закрыла ее и устало прислонилась к косяку. Она тяжело дышала.
Ее левая рука была изранена и кровоточила, на спине горели с полдюжины следов от когтей, однако первый раунд остался за ней. Кот хромал; он был покалечен, вероятно, не меньше, чем она, и вынужден был отступить.
Но это не повод для торжества. Пока нет.
Пока она не выберется из дома живой. Пока у нее не появится уверенность в том, что и Кэрол в безопасности.
После этого тревожного телефонного разговора со служащей из приемной «Моэм энд Криктон» Пол и представить себе не мог, как ему быть.
Писать он уж точно был не в состоянии. В этом не оставалось никаких сомнений. Все его мысли были заняты Кэрол.
Пол хотел позвонить Линкольну Уэрту в полицейское управление и договориться, чтобы возле домика Кэрол и Джейн ждал помощник шерифа. Он хотел, чтобы их привезли назад домой. Но при мысли о том, какой разговор выйдет у него с детективом Уэртом, ему становилось не по себе:
— Вы хотите, чтобы возле домика их встретил помощник шерифа?
— Совершенно верно.
— Почему?
— Мне кажется, моя жена в опасности.
— В какой опасности?
— Я боюсь, что девочка, Джейн Доу, может стать агрессивной. Не исключено, что есть угроза убийства.
— Почему вы так думаете?
— Потому что в состоянии гипноза она заявила, что она — Милли Паркер.
— Кто это?
— Милли Паркер пыталась убить свою мать.
— Правда? Когда это было?
— В 1905 году.
— Простите, но в таком случае она должна сегодня быть старушкой. А девочке только четырнадцать-пятнадцать лет.
— Вы не понимаете. Милли Паркер умерла почти семьдесят шесть лет назад и...
— Погодите, погодите! Что вы такое говорите? Вашу жену может убить девочка, которой почти сто лет уже нет в живых?
— Нет. Разумеется, это не так.
— Ну а что же вы в таком случае хотите сказать?
— Я... я сам не понимаю.
Уэрт решит, что он всю ночь пил, а утром уже успел покурить «травки».