Маска
Шрифт:
— Да? — Конрад с отвращением опустил чашку травяного чая на стол. Этот напиток посоветовал ему мастер-медикус, но пойло по вкусу напоминало жидкое дерьмо.
— Гонец, за которым вы посылали, господин.
— Пускай войдет.
Земпах взглянул на сложенное и уже запечатанное письмо. Он написал его не на пергаменте, а на бумаге, странном новомодном изделии из далекой Валенсии, — удивительно, но бумагу делали из тряпья.
Ходили слухи, что бумага не хранится долго. Если Конраду повезет, то вскоре это злосчастное послание, написанное по поручению Ремзера, развалится на части. Эта мысль нравилась Земпаху. Как и ожидалось, совет одобрил письмо и приказал немедленно его отправить. Только Карл Шедель высказал сомнение в правильности такого поступка — ему казалось неуместным вообще упоминать побег купца из тюрьмы. Кроме того, он говорил что-то о возмещении убытка. Идиот. Возмещение убытка виноторговцу! Уму непостижимо. Этого Шеделя он первым отправит восвояси из ратуши, как только станет главой совета. Купцу стоило бы получше следить за своим ножом, и тогда ничего бы с ним не случилось. Вся эта путаница произошла по вине самого Фюгера, так что пускай радуется, что ему все сошло с рук. Скорее купец должен возмещать Эсслингену убытки, а не наоборот!
Но Карл Шедель всегда мешал работе городского совета. Ха! Жалкий ремесленник! Этот сброд не способен вершить судьбы города.
В дверь опять постучали, и в комнату вошел молодой мужчина с косматыми мышино-серыми волосами. Петер. Он работал городским гонцом в Эсслингене. А главное — он работал на Земпаха.
— Подойди поближе, парень. — Конрад махнул ему рукой. — Есть новости?
— Немного, господин. Старуха Камрин умерла, наследники уже перессорились. При постройке церкви опять произошел несчастный случай. Чудом никто не пострадал. А об Адлербурге ходят интересные слухи.
Земпах удивленно приподнял брови.
— Какие?
— Говорят, будто граф рассорился с капитаном стражи. Подробностей никто не знает. Доподлинно известно только, что капитан, некий Эберхард фон Закинген, с парой верных парней отправился на поиски какого-то мужчины со шрамом на лице. И он так лютует в деревнях, что по сравнению с ним раубриттер Фридрих фон Кроненбург показался бы сущим ангелом.
— Что за мужчина со шрамом?
— У него шрам через все лицо, точно его молнией ударило. Я его пару раз видел в городе. Не очень приятный тип, если вы хотите знать мое мнение, господин.
Земпах потер подбородок. Должно быть, речь шла о том же самом мужчине, которого упоминал в своем письме судья из Ульма. Неизвестный, нанявший убийцу Бенедикта Ренгерта. Но почему его ищет капитан Оттмара де Брюса? Может, у графа с этим преступником свои счеты?
— У вас какое-то задание для меня, господин? — спросил Петер.
— На столе лежит письмо, адресованное Венделю Фюгеру, купцу из Ройтлингена. Письмо нужно вручить ему как можно скорее.
Лицо Петера дернулось. Земпах видел, что гонцу не терпится задать несколько вопросов по этому поводу, но парень лишь поклонился.
— Еще что-то, господин?
— Поосмотрись в Ройтлингене. И попытайся узнать больше об этом мужчине со шрамом. Я хочу знать, что происходит. — Земпах бросил Петеру монетку.
После того как гонец ушел, Земпах опустился на стул и потер виски. Где-то в доме шумели дети, наверное, девчонки опять ссорились из-за ленты или платья. Дурехи. Только деньги на них и тратятся… И почему Господь не послал ему сына? Сейчас парнишка очень помог бы ему. Земпах уперся взглядом в деревянный пол.
А ведь еще неделю назад все было так хорошо. Мельхиор был у него на крючке, можно было организовать прибыльное дельце с палачом. Дельце, которое не только принесло бы ему много денег, но и позволило бы потакать своим прихотям. Земпах считался влиятельным членом городского совета, все думали, что он станет очередным главой города после Иоганна Ремзера. И что осталось? Мельхиор бесследно исчез, дело виноторговца распалось, а его сделали козлом отпущения. Пришло время взять судьбу в свои руки. Нужно доказать, что он, Конрад Земпах, умнее всех остальных.
***
Вендель стиснул зубы. Боль в ногах не проходила, но парень хотел сам пойти к отцу. Узнав, что Антония не только сурово наказали, но и собирались выгнать взашей, Вендель решил поговорить с отцом. Ему была невыносима мысль о том, что кто-то другой расплачивается за его ошибку.
— Антоний ни в чем не виноват, — решительно заявил Вендель. — Я отослал охранника против его воли.
Эрхард возмущенно фыркнул.
— Я приказал Антонию сопровождать тебя. Он должен был слушать меня, а не тебя.
— Но, отец, ты и так его наказал. — Венделю становилось не по себе, когда он вспоминал, что Антония побили плетьми. — Дай ему возможность проявить себя.
— Ты так привязался к этому парню? Я могу нанять для тебя десяток новых телохранителей. И сделаю это. Никогда больше ты не должен оказаться в подобной ситуации. У тебя есть могущественные враги, сынок.
Отец, безусловно, был прав, но Вендель не хотел круглосуточно находиться под присмотром каких-то незнакомых людей.
— Пап, я не нуждаюсь в десятке телохранителей. Одного будет вполне достаточно. Антоний — хороший человек, ты и сам это знаешь. Он один способен справиться с тремя противниками. Мне он нравится. И я перед ним в долгу. Это из-за меня он лишился твоего расположения, поэтому я должен замолвить за него словечко.
— Ох и упрямец же ты, Вендель, — проворчал Эрхард. Но он уже не злился. — И сядь ты наконец. Не надо строить из себя героя, я же вижу, что тебе больно.
— Я… — хотел было возразить парень.
— Не спорь со мной. Садись!
Вендель послушно подковылял к столу и опустился на лавку. Отец уселся напротив и сжал руки сына.
— Я так рад, что ты тут. Что ты жив. Что тебя не повесили.
— Еще ничего не закончилось, отец. Жители Эсслингена так просто не успокоятся.
— Но они к тебе не подберутся, мальчик мой.
— Не могу же я остаток дней провести в доме под охраной телохранителей, позволяя женщинам ухаживать за мой. Я должен доказать, что невиновен. Все это было подстроено.
— Да, ты уже говорил. Граф Оттмар де Брюс постарался… — Эрхард вздохнул. — Но тебе нечего противопоставить этому человеку, Вендель. Он слишком могущественный. Выбрось это из головы. Даже если ты сто раз прав, тебе ничего не поможет. Мне кажется, лучше прийти к соглашению с жителями Эсслингена.
— Соглашению? Но ведь меня обвиняют в убийстве!
— Меня поддерживает совет. Старик Ренгерт — банкрот. Он не станет возражать, если Ройтлинген поддержит его материально. Так сказать, братья по гильдии готовы разделить его горе.
— Но, папа… — Вендель схватил Эрхарда за плечо. — Я этого не делал! И настоящий убийца до сих пор разгуливает на свободе!
Эрхард заглянул сыну в глаза.
— Тут, в Ройтлингене, никто в этом не сомневается, уверяю тебя. Ты хороший парень. И ты веришь в справедливость. Но, к сожалению, судьба не всегда справедлива. Истинной справедливости приходится ждать только от Господа Бога в день Страшного суда. Как бы то ни было, я выполню твою просьбу и вновь сделаю Антония твоим телохранителем, поскольку я оценил твой порыв. Должен еще сказать тебе, что в ближайшее время тебе лучше не покидать дом. Даже в сопровождении телохранителя. Понимаешь?