Маска
Шрифт:
Но Вендель в этом году не пройдет по улицам города. Вместе с Антонием он будет наблюдать за происходящим с крыльца своего дома, стоявшего напротив монастыря францисканцев. Отец строго-настрого запретил ему удаляться от дома — он боялся нового покушения. Все считали, что на Венделя и Антония напали два разбойника, но ни сам парень, ни его отец нисколько не сомневались в том, кто стоит за нападением. А такой праздник идеально подходил для убийства.
Хотя Венделю и не нравилось, что отец запирает его дома, как маленького мальчика, он вынужден был признать, что в прошлый раз чудом избежал смерти. Когда он потерял сознание, Антоний уже убил своего противника и успел парировать удар другого нападавшего. Второй противник был ранен и не смог справиться с телохранителем. Вендель быстро пришел в себя, но оба мужчины погибли в схватке, и у Антония не было возможности выяснить, кто же их нанял.
Впрочем, в случившемся с ними происшествии был и позитивный момент: по крайней мере, Антоний доказал Эрхарду Фюгеру свою способность защитить Венделя.
— Идут! Идут! — закричал кто-то из малышей, которые сидели на плечах своих отцов.
На рыночной площади зазвучала музыка, раздались ликующие возгласы. Вначале Вендель увидел только стяги с гербами гильдий, но затем толпа почтительно расступилась, и он разглядел лица людей, участвующих в процессии. Впереди в роскошном багровом плаще-сюрко и черных отполированных сапогах шел Вальтер фон Хайинген, новый бургомистр города. За ним следовали члены городского совета. Вендель узнал Фолькера Аммана, у которого Эрхард в прошлом году выкупил виноградник Аммандль, Бенца Гумпера, чьи сыновья вечно доставляли отцу неприятности, почтенного старика Эберхарда фон Ханзена, Генриха Лотерли фон Вильденове и Конрада Унгельтера, отец которого несколько лет назад был бургомистром. Вендель редко сталкивался с этими влиятельными господами: по большей части его знакомые, как и он сам, были из сословия ремесленников, виноделы и виноградари, работавшие на Фюгеров.
За судьями шли главы гильдий и простые ремесленники. Вендель вытянул шею, глядя, как они следуют во двор монастыря, но с такого расстояния мало что было видно. Какая досада! Чуть позже все отправятся на танцы на рыночную площадь, где уже поставили большой праздничный шатер. Но и там Венделю нельзя было показываться.
Парень вздохнул. Это был бы последний День апостола Иакова, который он провел бы в роли холостяка.
И его мысли тут же нашли свое подтверждение: прямо перед ним, точно из ниоткуда, возникла девушка с длинными светлыми волосами и сияющими голубыми глазами. Ангелина, его невеста. Как и все незамужние женщины, она в этот день надела венок, сплетенный из цветов.
Девушка застенчиво улыбнулась.
— Ангелина, что вы тут делаете? — опешив, спросил Вендель.
— Смотрю на процессию. — Девушка нахмурилась.
— Простите мою грубость, дорогая. Я удивился, увидев вас. Я думал, что вы сейчас во дворе монастыря.
Ангелина улыбнулась.
— Я хотела узнать, все ли у вас в порядке.
— Да-да, все чудесно, — поспешно заверил ее Вендель.
Он покосился на Антония, но телохранитель демонстративно отвернулся. Больше никто не слышал их разговора, люди на улицах пристально наблюдали за принесением клятвы.
— Я очень рада, Вендель. — Она опять улыбнулась и выжидающе посмотрела на него.
Вендель нервно пригладил волосы. Он впервые остался с Ангелиной наедине — если не считать эту толпу, конечно. И о чем ему говорить с ней? О делах? О виноградниках? О выборах? Даже в обществе других людей он никогда не знал, о чем можно поговорить с Ангелиной. Ему все время казалось, что он навевает на свою невесту скуку. И, признаться, ему самому было с ней скучно.
— Пойдете танцевать? — спросил он.
Девушка кивнула, ее лицо осветилось радостью.
— Да, я буду на площади.
Опять этот взгляд. Вендель вспотел.
— К сожалению, я не смогу к вам присоединиться.
Ангелина, явно разочарованная его словами, надула губки.
— Из-за ваших ног? Но вы ведь уже неплохо ходите. К тому же вам не придется все время танцевать.
— Это не из-за ног, — поспешно заверил ее Вендель. Ему было неловко, когда люди обращали внимание на его хромоту. — Мне… Мне просто нужно еще немного поработать.
— Поработать? Но сегодня праздник! Никто не работает!
Вендель пожал плечами и промолчал.
Очевидно, Ангелина сочла это проявлением недовольства с его стороны. Девушка потупилась.
— Понимаю, — прошептала она. — Так, значит, мы увидимся в следующее воскресенье за обедом?
— Да, конечно.
Сделав книксен, девушка ушла.
Вендель беспомощно оглянулся. Он, несомненно, расстроил Ангелину, но почему? Юноша перехватил взгляд Антония.
— Что я такого сделал? — спросил он у старшего товарища. — Ты можешь мне объяснить?!
Антоний улыбнулся.
— Женщины… Их не так-то просто понять, господин.
— Мудро сказано, дорогой мой Антоний. — Вендель похлопал своего телохранителя по плечу. Пришлось вытянуться, ведь мужчина был на полголовы выше него. — Пойдем в дом. Я знаю, где нам найти кувшин холодного вина. Отведаем же его.
***
Герман опустил Мелисанде руку на плечо.
— Отлично, Мехтильда! — сказал он, осматривая шкурку кролика.
Старик покрутил ее в руках — ни один волосок не выпал. Он помял шкурку, но она оставалась мягкой и блестящей.
Мелисанда уже давно не испытывала такой гордости.
— Мы сможем запросить неплохие деньги за эту шкурку, — добавил он, заглянул Мелисанде в глаза и тут же отвернулся. — Хорошо, что ты осталась с нами.
С этими словами старик скрылся в доме.
У Мелисанды защемило сердце. Это признание явно далось Герману нелегко. Обычно он редко проявлял свои чувства, а уж о похвале приходилось только мечтать.
Девушка огляделась вокруг. Листва в лесу уже подернулась желтизной, дни стали короче. Август подходил к концу, близилась осень.
Они тяжело работали, чтобы убрать последствия налета, устроенного фон Закингеном. И им это удалось. Если осень будет такой же мягкой, как лето, то и зимы не придется бояться.
Мелисанда вздохнула. Ида и Герман в последнее время всегда говорили «мы втроем», «нас троих», а Ида даже заявила, что найдет для Мехтильды хорошего мужа, который поможет им привести в порядок хутор. Может быть, получится восстановить часть строений? Купить больше скота, обрабатывать поля? Земли здесь было предостаточно, как и воды. Эта мысль нравилась Мелисанде. Новый дом, порядочный муж, дети, семья. И все же, когда она мечтала об этом, что-то печалило ее. Мысль, пришедшая Мелисанде в голову во время налета фон Закингена, глубоко врезалась в ее сознание и мешала обрести покой на этом хуторе.