Маска
Шрифт:
— Значит, когда у вас хорошее настроение, вы любите мучить людей? — попытался он пошутить и осторожно повернулся.
Только железная интонация придала его словам по-детски напыщенной обиженности. Взгляд голубых глаз пришёлся точно в мои, а затем побежденно рухнул на стол.
Сделаю вид, что Лекса этого не говорил.
— Мне немного… Не до пререканий. Если созреешь, можем поговорить по-человечески. Но это предложение будет действовать только ближайшую минуту… — я уныло глянула на часы над входной дверью и смиренно уткнулась в пол. — А потом я снова
Может, за одни его глаза я готова была выслушать причину их исчезнувшего блеска. А может, это терапия — взять и погрузиться в чужие проблемы. Не знаю.
Я услышала, как Муратов сглотнул, но совсем не видела, что творится с его лицом. Он должно быть удивился моему предложению.
— За минуту тут не успеть, — я тут же встрепенулась. Он взволнованно задышал, метаясь взглядом то по мне, то по стенам. — Ладно… В конце концов, с вас всё началось.
С меня? Началось что?
Это из-за моего ухода во время его номера? Из-за того, что мы всегда вставали в пару на репетициях? Из-за досдачи? Что началось? Что?
— Помните, вы спросили у меня про… — почему-то внутри всё опустилось и неприятно заныло, когда его хрипящий голос стих. — Про отца.
Так… Кажется, стоило смотреть не настолько пристально, но Муратов мне… Исповедовался? А от осознания этого факта я вся напряглась, стараясь внимать каждому звуку.
— Мне кажется… Нет. Я уверен… Я… Видел его в воскресенье.
Ого… Мой рот изумлённо приоткрылся, пока Лекса поочередно заламывал свои длинные пальцы то на одной, то на другой руке. Он изводился волнением, да и я тоже заметно начинала нервничать.
— Ты пообщался с ним? — чувство сомнения Лексе явно были в новинку. Он спотыкался на каждом слове, и мне, нетерпеливой напуганной идиотке, пришлось ворваться с наводящим вопросом. Этим я заставила Муратова посмотреть мне прямо в глаза. В них столько всего пряталось…
Надежда, испуг, что-то таинственное и совсем нерадостное. Это было странно.
— Нет. Я видел его издалека… И он меня. Но разговаривал я с… Его мамой.
Вообще-то, это называется «бабушка». Стараясь сохранять понимающее выражение лица, я всё же почувствовала, как брови медленно поползли вверх. Интересно Лекса объяснялся…
— Извини… То есть… Ты видел папу издали, и он не подошёл к тебе. И при этом ты разговаривал со своей бабушкой? — Звучало странновато, если, конечно, Муратов не добавит немного деталей в свой рассказ. А ещё я представила себе этот жестокий момент, и изнутри всё похолодело. Какой бесчувственный у него батя… — А где вы встретились?
Лекса замялся, принялся терзать нижнюю, уже кровоточащую губу. Похоже, вопрос оказался сложный.
— Ну да, всё так и было. Мы столкнулись… На улице, — парень снова уронил взгляд на стол, а там лежала моя нервно отстукивающая рука. Он что-то недоговаривал. Шумно вздохнул и вдруг отчеканил. — Эта женщина дала мне адрес и сказала, что я могу приехать к ним в гости, чтобы поговорить с отцом. Чтобы повидаться с моей… Настоящей родней. Она сказала, что у меня есть пять младших сестёр.
Пять?
— А ещё, что моя мама плохо поступила, когда ушла из… Семьи. Понимаете, я всё это время верил, что нас с матерью выгнали.
Я была шокирована. Судорожно подыскивала подходящие слова утешения, а сама не могла издать даже вздох.
Ну вот, Вилка. А ты считала, у тебя семейка — Аддамс. Стало даже как-то неловко…
У Муратова теперь было выражение лица: «борюсь за каждое сказанное слово». Колесики в голове закрутились, заскрипели. Парень собирался довести рассказ до логического завершения без излишних подробностей.
— Я поехал домой, чтобы собрать необходимые вещи, — значит… Его «родня» живёт далеко. Где-то в области? В деревне? — А там…
— Поругался с мамой.
Он с подозрением сощурился, но по итогу в очередной раз увёл опечаленный взгляд. Всё так и было.
Я даже не стала уточнять, чем занимались его провинциальные родственники… На улице. Создалось впечатление, что парень чего-то стыдился. Не буду делать выводы. Может, обстоятельства были совсем иные. Он явно подвирал.
А ещё мне стало известно, что Лекса Муратов не имел сил ослушаться властную мамочку.
— Напиши по тому адресу письмо.
Погруженный в муки раздумий Алексей тут же взволнованно воспрянул взглядом.
— Точно… — он на мгновение воодушевился моей подсказкой, но также стремительно потух. — Хорошая мысль, но…
Кажется, и здесь был камень преткновения.
Какая, всё-таки, необычная ситуация. Странно всё: от решения Муратова поделиться со мной, до «настоящей родни» и нежелания нерадивого папашки подойти к сыну.
— Есть такое предчувствие, что письмо к ним не попадёт, — Лекса говорил теперь спокойно, почти как и прежде, но смотрел на меня, как на священный генератор идей. От этого очень хотелось ему хоть немного помочь.
Даже не буду интересоваться, почему так.
— Хм… Можно написать адрес соседей. Они передадут, — я почему-то представила себе деревеньку и обветшалый дом на отшибе.
Он смотрел сквозь меня, в одну точку, прикусывая щёки и губы.
— Да, можно… Класс. Знаете… А вы очень умная.
От этих слов из меня чуть ли не пеной изо рта пошла неловкость. Я заёрзала, пытаясь усесться в удобное положение, но единственно правильной позой было бы лечь на пол и немного покататься вокруг стола.
— Спасибо вам, — теперь Лекса пристально смотрел на мои потуги и дрожащий рот, и в его непроницаемых глазах не было заметно ни насмешки, ни коварства, ни даже глубоких страданий. Он облегченно выдохнул. — И… Вы могли бы тоже поделиться. Что случилось у вас…
Могла бы. Но в груди так трепетало. Я начинала понимать, почему Муратов мне нахамил поначалу.
— Да я… Это, — моя суетящаяся рука нашла мочку уха и начала нащупывать сережки, которые я забыла надеть. А у него сегодня, кстати, в ушах были маленькие блестящие колечки. Забавно… Не об этом речь! — Я поругалась с лучшей подругой. Очень серьёзно. Как никогда.