Маскарад

Дейли Джанет

– По-моему, это было бы здорово! Знаешь, честно говоря, меня всегда удивляло, почему ты не интересуешься вашим семейным бизнесом, но, видно, когда живешь под одной крышей с родителями, не очень-то хочется еще и работать с ними бок о бок, – предположила Тина и, просияв, воскликнула: – У меня идея! Почему бы тебе не пройти вместе с моей группой по музею? А вдруг ты тогда что-нибудь вспомнишь?

Реми с сожалением посмотрела на часы, висевшие на стене.

– Нет, спасибо. Я договорилась встретиться в половине пятого с братом…

– С братом? Это прекрасно!

Правда, уму непостижимо, почему родных сплачивает только несчастье, а пока все тихо-мирно, они друг друга не замечают. Каждый из нас погрязает в трясине быта и дальше своего носа ничего не хочет видеть… Прошлым летом, когда моя мама попала в автокатастрофу, брат прилетел домой и мы с ним впервые за долгие годы поговорили. По-настоящему, понимаешь? Я тогда узнала о нем столько нового!

– Эй, Джианелли, – окликнул ее с порога распорядитель, – тебя группа ждет!

– Сейчас иду! – отмахнулась Тина. – Еще есть время! Хотя… ладно, я побегу, а то он все равно не отвяжется. Ты мне позвони, о'кей? И, пожалуйста, не ссылайся на провалы в памяти! Мой номер записан в твоей телефонной книжке.

– Да-да, я тебе обязательно позвоню, – пообещала Реми.

На улице припекало солнышко – большая редкость для февраля, ведь зимой в Новом Орлеане обычно сыро и пасмурно. Но Реми сейчас даже хорошая погода не радовала.

На углу она остановилась, пропуская повозки, запряженные мулами, и, оглянувшись на музей, опять увидела седобородого мужчину. Он выбежал на улицу и высматривал кого-то в толпе. Судя по всему, у него была назначена в музее встреча, а человек не пришел. Реми посочувствовала незнакомцу. Бедняга был ужасно расстроен! Почти так же, как она… Только он знал, что ему нужно, а она – нет.

К этому моменту Реми уже начала опасаться, не подвела ли ее интуиция. С чего она взяла, что кому-то отчаянно требуется ее помощь? Выдумки все это! Чепуха! Попытка заполнить пустоту, придать своей жизни смысл – и ничего больше. Что ж… вполне может быть… вполне…

Но тогда почему на нее напали в Ницце? Кто был нападавший? Свидетели описывали его чересчур расплывчато, под это описание мог подпасть кто угодно. Даже этот бородач!

Реми вдруг сообразила, что она стремительно несется неизвестно куда. Девушка замедлила шаг и огляделась. Надо же! Она уже домчалась до улицы Святой Анны! Штукатурка на старых домах кое-где отвалилась, и видна была кирпичная кладка. У тротуара гуськом стояли машины. Они так загромоздили улицу – двум автомобилям не удалось бы разминуться. Реми подошла к деревянным воротам, которые вели в крытую галерею. Ей вдруг захотелось узнать, сохранился ли тут старинный внутренний дворик.

Перед поцарапанными воротами была навалена груда жестяных банок и мусора в полиэтиленовых пакетах. Грязный мохнатый кот деловито рылся в отбросах. При приближении Реми кот прижался к тротуару, в любую минуту готовый броситься наутек, и подозрительно следил за ней круглыми зелеными глазами. Кот был черный – только на шее белело маленькое пятнышко – и очень крупный, фунтов под двадцать. Кончик его левого уха кто-то отгрыз. Судя по всему, под длинной шерстью скрывалось еще немало боевых ранений и шрамов.

Реми улыбнулась коту и вдруг… узнала его!

– Ты Том, да? Кот Коула?

Она шагнула к нему, но котище прижал уши и тихо зашипел, обнажая клыки. Потом полоснул по воздуху хвостом и запрыгнул на кучу мусора. Реми не без изумления наблюдала за ним: зацепившись за деревянные ворота, кот взобрался наверх с проворством, которому позавидовал бы даже опытный десантник.

Может, это чужой кот? Но ведь Коул живет во Французском квартале… Да-да, он ей об этом говорил… И почему-то в памяти у нее всплывает улица Святой Анны…

Реми задумчиво посмотрела на ворота, за которыми исчез сердитый кот. Возможно ли, чтобы ноги сами принесли ее к дому Коула?

В нескольких футах от ворот находился подъезд. Реми нерешительно подошла к двери и распахнула ее. Сразу же повеяло сквозняком. Напротив входа она увидела стеклянную дверь, зарешеченную для большей надежности, а справа – лестницу на второй этаж.

Еще Реми заметила несколько почтовых ящиков и, вглядевшись в полустертую надпись на первом из них, прочитала: «К. Бьюкенен».

Звонка на двери Реми не обнаружила, зато увидела большой медный молоток в виде львиной головы. Из пасти зверя торчало кольцо. Рука Реми невольно потянулась к львиной пасти и выудила из нее ключ.

«Ничего страшного, если я войду… Я же только посмотрю на его квартиру. Вдруг это послужит толчком, и мне удастся что-нибудь вспомнить?» – уговаривала себя Реми, поворачивая ключ в замке.

Хорошо смазанная дверь бесшумно распахнулась. В гостиной Реми бросилось в глаза нелепое сочетание массивной, солидной стенки, вид которой сразу наводил на мысль о том, что в квартире обитает одинокий деловой мужчина, и пухлых кожаных кресел, которые смотрелись бы гораздо уместнее в комнате томной дамы, привыкшей к роскоши. В интерьере гостиной преобладали коричневые, золотистые и рыжеватые тона.

На стене на уровне глаз висела гравюра. Боксерский матч проходил на фоне прекрасной девственной природы. Хорошо одетые зрители толпились у ринга, на заднем плане чернели мужские котелки и цилиндры. Центральное место на картине занимали фигуры двух аккуратно причесанных боксеров в облегающих бриджах. Они повернулись лицом друг к другу и встали в боксерскую стойку. Реми почему-то не сомневалась, что именно эту гравюру Коулу привезли в тот день, когда она впервые пришла в контору и пригласила его на ленч.

Девушка окинула взглядом другие произведения искусства, украшавшие стены комнаты. Над камином висело изображение охоты на лис. Алые охотничьи камзолы, блестящие плащи всадников… Справа, ближе к коридору, была выставлена целая серия гравюр, посвященных скачкам.

Коридор вел в спальню. В памяти всплыла картинка: желтые латунные шишечки на спинке старинной кровати, полосатое голубое покрывало, мужские вещи, небрежно брошенные на тумбочку… Коул, обнаженный по пояс, откинулся на голубые подушки.