Маски Тутанхамона
Шрифт:
— Что даст мое присутствие на охоте, в которой я не могу принять участие?
— Твое величество, — тонко заметил Смотритель охоты, — кто знает, откуда летит стрела? Твое величество натянет лук и выпустит стрелу. А стрела более опытного в этом искусстве лучника настигнет животное, и мы уверим всех, что в этом заслуга твоего величества.
Тутанхамон размышлял.
— Царю не пристало пользоваться обманом, — ответил он.
В глазах Пасара он прочел одобрение.
— Твое величество, — настаивал Смотритель охоты, — неужели нельзя допустить невинный обман,
Так как на многих барельефах Тутанхамон заставил изобразить себя во время охоты с луком, это звучало убедительно. Но все же Тутанхамону претил обман.
Несколькими днями позже по Мемфису пошли слухи, что царь собирается устроить большую охоту на газелей. Пасар не сомневался, что Смотритель охоты был автором этих слухов, Пытаясь таким образом принудить царя организовать охоту. Но каждый горел желанием принять участие в первой царской охоте с собаками, и Первый придворный был завален прошениями, если не угрозами. Тутанхамон позволил себя уговорить; иначе он разочаровал бы многих.
Выехали утром. Знать охотилась верхом, всего было около пятидесяти человек, все со своими егерями и собаками. Царь же воспользовался привилегией охотиться со своей колесницы, управляемой Пасаром. Как во время парадов, на платформе колесницы также должен был находиться командир — для того, чтобы поддерживать царя во время толчков, когда тот будет натягивать лук.
Тхуту, верхом на лошади, следил за колесницей вместе со Смотрителем охоты.
Около десяти часов наблюдатели заметили стадо газелей на расстоянии в тысячу шагов. Пасар взмахнул кнутом, и лошади помчались галопом. Местность была ухабистой, и было опасно мчаться в колеснице. Командир с трудом успевал поддерживать Тутанхамона, который, вытащив стрелу из колчана, старался натянуть тетиву.
Неожиданно мчавшийся галопом всадник задел колесницу, и, опасаясь столкновения, Пасар стал кричать неосторожному охотнику, чтобы тот отъехал в сторону. Услышал ли он его? Всадник внезапно наскочил на лошадей колесницы. Те запаниковали, заржали и резко рванули в сторону. Колесница опрокинулась, наскочив на крупный камень. Подобно камню, выпущенному из пращи, Пасара подбросило в воздух, и он рухнул на каменистую почву. Командир крепко обхватил царя руками и своим телом защитил его при падении, когда оба мужчины вывалились из перевернутой колесницы. В тот момент лошади продолжали бег, таща за собой с адским грохотом остов повозки на разбитой оси, затем они остановились.
Всадник исчез.
Только что примчавшийся Тхуту соскочил на землю. Он помог Тутанхамону подняться.
— Государь, как ты себя чувствуешь? Ощущаешь ли ты боль?
Собравшись с духом, Тутанхамон пытался определить, не сломаны ли у него конечности. Поступок командира спас ему и кости, и жизнь — он только ушиб плечо.
— А ты как себя чувствуешь? — спросил он командира, который лежал на земле.
Не получив ответа, он наклонился к своему спасителю. На нем не было видно крови, но глаза были широко открыты. Царь задрожал. Потормошил командира, и по тому, как у того дернулась голова,
Прибежал запыхавшийся Смотритель охоты.
— Государь… Что случилось?
Тутанхамон посмотрел на него, не отвечая, и положил руку на кинжал.
— Где Начальник конюшен? — спросил он наконец.
Прибежали другие охотники. Распластавшееся на камнях неподвижное тело Пасара обнаружили быстро.
— Пасар! — закричал царь.
Пятно крови вокруг головы уже пропитало почву. Пасар умер — у него был разбит череп.
Царь выпрямился и посмотрел вдаль. Его мертвенно-бледное лицо, как показалось Тхуту, было похоже на каменную маску.
— Кто этот всадник, который нас задел и стал причиной несчастного случая? — спросил царь у потрясенной знати.
Все были ошеломлены. Никто из них не задевал колесницы — они все бросились вперед, по обе стороны колесницы, оставляя свободное место для стрел царя. Никому из них царь не нанес оскорбления, даже непроизвольно, так что им не из-за чего было бросаться на колесницу.
— Ну что ж, — произнес царь. — Пусть двое из вас повезут на своих лошадях тела этих прекрасных людей, которые спасли мне жизнь, и пусть один из вас уступит мне свою лошадь, а сам сядет с другим.
Он сказал это тоном, не терпящим возражений, и трое всадников спешились, чтобы повиноваться и поднять мертвых, хотя прикосновение к трупам вызывало у них отвращение.
Смотритель охоты поспешил помочь царю подняться.
— Нет, не ты! — закричал царь. — Ты помоги мне! — велел он, указывая на Тхуту.
Смотритель охоты попятился в ужасе. Царь публично его оскорбил. Советник соединил руки так, чтобы помочь царю взобраться на лошадь. Уже сидя верхом, Тутанхамон снова окинул взглядом горизонт, и все остальные последовали его примеру: вдали, на западе, двигалось облако пыли, уже очень далеко.
— Всадник! — закричал кто-то из знати. — Я попытаюсь…
— Нет, — сказал царь, — он уже слишком далеко. Возвращаемся.
Это была похоронная процессия, все двигались шагом. В течение всего пути, занявшего три часа, никто не проронил ни слова.
Оба трупа сняли с лошадей во дворе дворца с помощью стражников.
Тутанхамон незамедлительно приказал арестовать Смотрителя охоты.
— Ты организовал это покушение, — заявил он ему.
— Твое величество, я…
— Как только отрубите ему голову, — сказал Тутанхамон, указывая на стоящего перед ним осужденного, — положите ее в сундук и отправьте его регенту Аю вместе с посланием, которое я вам передам!
Затем он направился в свои покои в сопровождении Первого придворного и Тхуту, повергнутого в ужас.
Тутанхамон сам решил сообщить новость своей супруге. Впрочем, не было необходимости что-то объяснять — его вид был достаточно красноречив.
По мере того как царь приближался, ужас разрастался в глазах Анкесенамон; кульминация наступила, когда Тутанхамон ее обнял. Такое проявление нежности было исключительным.