Маски
Шрифт:
Ясуко, словно в пику свекрови – мол, не нужно мне ваше одобрение, – весь вечер нарочито не обращала на Ибуки никакого внимания и оставалась рядом с Миэко. Наблюдательный взгляд Ибуки, для которого тело Ясуко теперь уже не было тайной, еще раз убедил его, что в ее отношениях с Миэко действительно сквозит нечто большее, чем простая привязанность между невесткой и свекровью. Ему стало неприятно и даже противно, как человеку, в которого насильно вливают лекарство.
В начале двенадцатого он поднялся.
– Мы не
Вино немного ударило в голову, и ему ужасно захотелось обнять Ясуко, но она по-прежнему, словно привязанная, ни на шаг не отходила от свекрови.
Алкоголь согрел кровь Миэко, и исходящий от ее одежды вызывающий, с легким привкусом лекарств аромат ударил Ибуки в лицо, словно облако дыма. Он чувствовал себя как вельможа, которого две куртизанки сопровождают по коридору «веселого дома» давних времен.
Ясуко не вышла с ним на энгаву. Вместо нее открыть ворота заторопилась Ю, сгорбившись, заковыляла по саду – старушку явно скрутила какая-то болезнь.
Звякнул привязанный к калитке старомодный колокольчик, и вдруг с листьев бамбука упал огромный снежный ком.
– Промок? – долетел от дома голос Ясуко.
Развернувшись, Ибуки увидел, что она стоит на ступеньках, обнимая за плечи высокую молодую женщину. Эта дама была в кимоно цвета лаванды с расплывчатым рисунком, лицо ее будто взлетало вверх белым пятном в свете свисающего с карниза фонаря. То самое лицо, которое он видел в саду в вечер светлячков, но теперь, в отблесках снега, оно казалось еще прекраснее.
– Спокойной ночи, господин, и поосторожнее там. – Ю поспешно закрыла калитку, словно стараясь отгородить его от этой сцены.
– До свидания, – эхом донесся пустой, невыразительный голос Ясуко.
Направляясь по обледеневшей тропинке к главной дороге, Ибуки пребывал в игривом расположении духа, его неудовлетворенная страсть, которую Ясуко оставила без внимания, теперь обратилась на Харумэ, на ее округлые плечи, изящные руки… Ему захотелось грубо обнять ее и прижать к себе.
Для себя Ибуки определил эмоциональную связь между Ясуко и Миэко как нечистоплотную, и в то же время чувствовал парадоксальное желание ступить в этот грязный поток.
– Ибуки! Ты куда направляешься?
Он обернулся и увидел Микамэ за рулем «хиллмана». Приятель высунул голову в окошко. Его по-мальчишески пухлое лицо раскраснелось, но в глазах горел тревожный огонек, как у преследующего жертву хищника, – зловещий взгляд, выработанный под влиянием ежедневного общения с душевнобольными.
– Ты говорил, что у тебя сегодня лекция, вот я и заглянул к тебе в контору, хотел повидаться.
– В таком случае мы чуть не разминулись. Я к тебе собирался.
– Милости просим.
– Я назад. – Долговязому Ибуки пришлось согнуться в три погибели, чтобы забраться в автомобиль. Умостившись наконец, он устало откинулся на спинку сиденья.
– Куда поедем?
– Куда скажешь. Только чтобы до завтра домой вернуться.
– Так, куда бы нам тогда податься… Как насчет Гиндзы? [32] – Ловко управляясь с рулем, Микамэ добавил: – У меня есть нечто вроде досье на Миэко Тогано.
– Да ты у нас в детектива превращаешься! Я тебе не завидую – мало тебе хэйанских привидений, так ты еще за Миэко взялся? – Ибуки осклабился, всем видом показывая, что это дело не просто его не касается, но и вообще мало интересует.
Микамэ притормозил перед вращающимися дверями огромного отеля неподалеку от станции «Симбаси».
32
Гиндза – главная улица Токио.
– Зачем мы здесь? – удивился Ибуки. – Для ужина еще рановато.
– Не ломай голову, просто иди за мной.
Микамэ прошел в вестибюль, небрежно оперся рукой на стойку, перекинулся со служащим парой слов, взял ключ и направился к лифту.
– Ты здесь номер снимаешь, что ли? Какая расточительность!
– Не совсем. Расценки вполне терпимые, вот я и заглядываю сюда время от времени поработать.
– Над чем это таким поработать? – ухмыльнулся Ибуки.
Микамэ как ни в чем не бывало раскрутил на пальце длинную цепочку с ключом.
– Пишу. Если я сниму какое-нибудь постоянное жилье, из больницы меня задергают, будут то и дело названивать. Здесь мое тайное убежище.
Они вышли на седьмом этаже, горничная уже поджидала их.
Микамэ возглавлял шествие, широко шагая по залитому тусклым светом центральному коридору. Место это сильно смахивало на больницу: ряд одинаково серых дверей по обе стороны, отсутствие каких бы то ни было украшений и изысков. В тупике горела красная табличка с надписью «ВЫХОД». Они свернули за угол, и горничная открыла вторую по счету дверь.
Друзья оказались в аккуратной маленькой комнатке с односпальной кроватью у стены и оранжевым стулом под цвет коврового покрытия. Перекидываясь шуточками с горничной, Микамэ снял пальто и бросил на кровать свой непомерных размеров портфель, пояснив:
– Битком набит бумагами.
Ибуки понимающе хмыкнул и отвернулся к окну, размышляя над тем, что, оказавшись в незнакомом помещении, любой человек обязательно первым делом подходит к окну – чисто подсознательная реакция. «Неплохо было бы Ясуко в такое гнездышко привести», – промелькнула у него мысль.