Маскировкой седину не скроешь
Шрифт:
Поэтому теперь Блондина уже ничто не заставит отступить.
Ольга, Леонид и Валера уже собирались покинуть квартиру и перебраться на другую, на сей раз принадлежащую лично Ольге, точнее, снятую ею в свое время для оперативных целей и законсервированную на крайний случай. Кроме самой Ларионовой, никто о существовании того жилища не знал, что, с одной стороны, некоторое нарушение устава, но с другой – нормальная оперативная практика.
Уже перед самым уходом Ольга включила телевизор, чтобы послушать последние новости.
– Не знаем, сколько людей уцелело и сколько живых находится под развалинами… –
На телеэкране появилась картина останков здания, слышались страшные крики раненых людей, туда-сюда сновали милиционеры, врачи, спасатели.
– Уходим! – выключив телевизор, скомандовал Леонид.
Вслух говорить ничего не требовалось. Главарь экст– ремистской группировки, действующей под прикрытием так называемого Оперативного Центра, оказался на свободе, и тут же на воздух взлетел жилой дом, в который заселились отнюдь не бедные люди, многие с весьма своеобразным прошлым. Некоторых из них сослуживцы Ольги неоднократно задерживали, но потом вынуждены были отпускать за недоказанностью…
«Холодная» война окончательно перешла в стадию «горячей».
– Как самочувствие, Ганс?
– Если честно, то не очень.
Даже сейчас Ганс был искренним, старался не терять присутствия духа. Что ж, наверное, это не так плохо для начала.
– Может быть еще хуже, – продолжил спокойным тоном Калистратов. – Намного хуже. И все потому, что ты забыл свое место, Ганс. Ты ведь всего-навсего мой агент.
– Здравствуй, папа Карло! И извини. – Ганс попытался было вскинуть в приветствии прикованные к батарее руки, но жест получился точно судорога у эпилептика.
Калистратов притащил закованного в наручники Ганса на одну из собственных конспиративных квартир на окраине столицы.
– В таких случаях еще добавляют: «Дядя, прости засранца!» – Блондин готов был играть по правилам и на «поле» Ганса.
– Так ведь не простишь… – констатировал факт Ганс.
– Цирк окончен, – перешел к «деловой части» беседы Блондин. – Что мы имеем, Ганс? Ты взорвал элитную постройку, только-только заселенную молодыми богатыми жильцами. Доказательства твоей причастности я спрятал в надежное место, это пожизненное…
– Постройка… совсем? – переспросил агент.
В ответ Калистратов пояснил, сколько взрывчатки было заложено в радиоуправляемое устройство. Как человек осведомленный, Ганс понял, что «дом для богатых» сложился точно карточный.
– Вот так, Ганс, – продолжал между тем Калистратов. – Согласись, я ведь здорово тебя подловил? То, что ты так запросто в руки незнакомый предмет не возьмешь, это я понимал. Но ты ведь любопытен! Ты не мог не узнать, зачем и почему я даю тебе радиоприемник. Но взяв его, ты решил первым делом возможный тайник проверить. Тут-то взрывчатка команду и получила.
– Хорошие у тебя технари. Сам бы такую штуку не собрал.
– Есть и технари, – кивнул Блондин. – Ну а теперь коротенько. Вы с Румыном только мне пакостить умеете? Ведь Директор нанял вас исключительно для решения проблемы с Груздевым.
– С Груздевым все проще простого…
Ганс как ни в чем не бывало назвал дату концерта и пояснил, что именно во время этого сейшена с Анатолием Львовичем будет все решено. Но детали при этом опустил…
«Разговорчивый, черт! – подумал Калистратов, выслушав Ганса. – Ну, концерт, ну в узком кругу, ну что из этого?! Но как туда проникнуть через кордоны охраны, тем более с оружием или взрывчаткой?! А ведь он, кажется, знает… Не блефует!»
– Говори конкретней! – потребовал Калистратов.
– Конкретика тебе не поможет! Туда пойдет Румын, в одиночку… Никто, кроме него, мой план не осуществит.
Калистратов вновь примолк. В самом деле, Ганс если что-то и придумал, то хитрое и заковыристое. Ведь он, майор Калистратов, сам несколько раз разрабатывал возможные способы ликвидации Груздева. Но всегда спотыкался о профессионализм охраны Рыжего. «Личка» у Толика – бывшие фээсбэшники плюс работающие по договору бойцы спецназа МВД. Крупным политикам и предпринимателям такая охрана дозволена… Сейчас вопрос стоит не об имитации покушения (имитацию Ганс уже выполнил!), а о реальном устранении Толика. Такую задачу мог выполнить только смертник. И Ганс нашел такого смертника – этого придурковатого Румына! Да, сейчас, пожалуй, Калистратов готов был поверить Гансу… Нет, можно, конечно, сейчас вызвать Вову и его мясников, чтобы Ганса вывезли и закопали. Проблема с бывшим агентом будет решена раз и навсегда. Но кто в этом случае устранит Груздева? Не самому же в это лезть! А Вовины гориллы слишком грубы и прямолинейны. Им Рыжий Толик не по зубам…
– Значит, Румын готов устранить Рыжего? – спросил Калистратов.
– Более чем. Пройти на концерт он сможет, приблизиться к Груздеву тоже…
– Каким образом?
– В качестве музыканта диксиленда Игоря Блюминга.
«Замысловато, но… Пожалуй, верно! – про себя оценил план действий майор. – И сейчас верю, Ганс не обманывает. За пять минут, в наручниках, с отбитой башкой такое не придумаешь!»
– Но без меня Румын может соскочить… – проговорил тем временем Ганс. – Без дураков, майор, дело тебе говорю. Без меня Румын соскочит.
Калистратов вновь задумался. Выпустить Ганса обратно в свободное плавание слишком рискованно. То, что мерзавец в обязательном порядке попытается расквитаться с майором, можно даже не обсуждать.
– Напоминаю, Ганс, – произнес наконец Блондин. – Компромат на тебя спрятан в надежном месте. Это раз! Второе – к тебе и к Румыну я вынужден буду приставить охрану.
– Твоя воля, майор!
Ганс изобразил на заметно помятой физиономии подобие улыбки, а Калистратов уже связывался по мобильнику с Вовой-Гусаком.
Не прошло и часа, как Калистратов снял с Ганса наручники, и под охраной четверых Вовиных амбалов Ганс был доставлен на квартиру Валеры Касаткина. Самого Валеры дома не было, но у Ганса имелись вторые ключи. Ганс устроился на диване в большой комнате, амбалы по соседству в коридоре, контролируя вход и окна третьего этажа, расположенные слишком близко к крыше находившегося по соседству двухэтажного магазина.
«Ну вот, кажется, взял ситуацию под контроль! – думал Калистратов. – Главное, пообещал Гансу не урезать гонорара, а эта тварь так падка до зеленых бумажек…» Майор успокаивал себя, внушал, что все идет в соответствии с задуманным планом. Ему хотелось, чтобы хоть на какой-то час или даже полчаса неспокойные мысли и сомнения оставили его. Поэтому, увидев впереди одинокую девичью фигурку, Блондин остановил машину.