Mass Effect

Карпишин Дрю

Андерсон прекрасно знал все это, но зачастую ему было трудно воспринимать их одновременно как главную политическую силу в галактике и как волнующих кровь артисток на сцене. Он знал, что проблема была в нем, вернее в его человеческих наклонностях и предрассудках. Было глупо судить по всей расе на основе ее отдельных представителей. Но суть проблемы лежала глубже, чем простое впечатление, произведенное несколькими танцовщицами. Азари выглядели как женщины, а это противоречило исконно патриархальным людским стереотипам.

По

крайней мере, он осознавал свою предвзятость и пытался бороться с ней. К сожалению, множество людей чувствовали то же, что и он, но, в отличие от него, были готовы дать волю своим желаниям и страстям. И это только подтверждало то, как много им еще предстоит узнать об остальной галактике.

Продолжая наблюдать за танцовщицей на сцене, Андерсон подумал, что небольшими различиями в их физиологии довольно легко пренебречь. Он слышал множество красочных историй о межрасовых сексуальных отношениях, он даже смотрел пару видеозаписей. Он гордился широтой своих взглядов, однако эта сторона межрасового общения всегда вызывала в нем отторжение. В случае же с азари, он мог понять притягательность этого. Кроме того, он слышал, что они крайне искусны в любви.

Но, в любом случае, он был здесь не за этим.

Он отвернулся от сцены как раз в тот момент, когда бармен-волус вразвалку подошел к нему, чтобы обслужить. Родная планета волусов имела гравитацию в полтора раза выше, чем на Земле, поэтому волусы были ниже ростом, чем люди, их тела были настолько плотными и коренастыми, что они казались почти шарообразной формы. Если турианцы походили на ястребов или соколов, то волусы напоминали Андерсону ламантинов — морских коров, которых он видел в океанарии во время своего прошлого визита на Землю: медлительные, неуклюжие и почти комичные.

Воздух в Цитадели был более разреженным, чем на родине волусов, поэтому они вынуждены были носить дыхательные маски, скрывающие их лица. Но Андерсон достаточно много времени провел в Логове Хоры, чтобы узнать этого конкретного волуса.

— Налей мне выпить, Маавда.

— Конечно, лейтенант, — ответил бармен, его голос прохрипел через дыхательную маску и складки кожи на горле. — Какой напиток предпочитаете?

— Удиви меня. Давай чего-нибудь новенького. И покрепче.

Маавда вытащил синюю бутылку с полки позади бара и достал стакан из-под стойки.

— Эласа, — объяснил он, наливая в стакан бледно-зеленую жидкость, — из Тессии.

Родной мир азари. Андерсон кивнул, а затем сделал пробный маленький глоток. Напиток был резким и холодным, но оказался довольно приятным на вкус. Долгое послевкусие было достаточно сильным и явно отличалось от первого глотка. Это был горьковатый вкус с резкими нотками сладости. Если описать вкус одним словом, то больше подошло бы слово «пикантный»

— Неплохо, — сказал он одобрительно, делая еще один глоток.

— Некоторые называют его Спутником Печали, — заметил Маавда, усаживаясь напротив и склоняясь к своему клиенту. — Грустный напиток грустного человека.

Лейтенант улыбнулся про себя: бармен-волус почувствовал уныние своего клиента-человека и проявил достаточно участия и такта, не спрашивая напрямую о его проблемах. Это было еще одним доказательством того, во что верил Андерсон: несмотря на все видимые внешние и культурные различия, по сути своей почти все расы испытывали одинаковые желания, чувства и имели одни и те же базовые ценности.

— Я сегодня получил плохие известия, — ответил он, проводя пальцем по ободу своего бокала. Он мало что знал о традициях волусов, поэтому был не вполне уверен, как описать ситуацию. — У вас есть понятие «брака»?

Бармен кивнул.

— Это формальный союз двух людей, так? Юридически узаконенный процесс спаривания. У моего народа есть похожий обычай.

— Так вот, я только что узнал, что получил развод. Я и моя жена больше не связаны этими формальными обязательствами. Мой брак официально недействителен, начиная с сегодняшнего дня.

— Мне жаль твою потерю, — прохрипел Маавда. — Но я удивлен. Прежде, ты никогда не упоминал, что был женат.

В этом-то и была проблема. Синтия жила на Земле, а Андерсон — нет. Он находился либо в Цитадели, либо нес вахту, патрулируя Предел. Он был прежде всего солдатом, а уже потом мужем… а Синтия заслуживала большего.

Он залпом допил остатки своего напитка и со стуком опустил стакан обратно на стойку.

— Повтори, Маавда.

Бармен исполнил его просьбу.

— Возможно, это всего лишь временные трудности? — спросил он, наполняя стакан Андерсона. — Может, со временем вы сойдетесь снова?

Андерсон покачал головой.

— Ничего не выйдет. Все кончено. Пора двигаться дальше.

— Легко сказать, нелегко сделать, — с пониманием ответил волус.

Андерсон выпил еще стакан, на этот раз опять маленькими глотками. Было неразумно налегать на незнакомый напиток — каждый действовал на организм по-разному. Он уже начинал чувствовать необычные ощущения. Тепло разливалось по его телу, по рукам и ногам, вызывая покалывание и зуд в пальцах. Ощущения не были неприятными, просто незнакомыми.

— Насколько сильна эта штука? — спросил он бармена.

— Зависит от того, сколько ты выпьешь, — пожал плечами Маавда. — Если хочешь, чтобы тебя унесли отсюда, я могу оставить тебе всю бутылку.

Предложение волуса было чертовски заманчивым. Андерсон хотел напиться до беспамятства, хотел забыть все: тупую, пульсирующую боль развода, жуткие картины убитых людей на Сайдоне, долгий, неопределенный стресс, который всегда преследовал его в первые несколько дней увольнения. Но утром у него была назначена встреча с послом Земли в Цитадели, и он не хотел появляться там с похмелья.