Масштабная операция
Шрифт:
Первые ощутимые потери в живой силе противник понес на дальних подступах к полевому укреплению — к плотному автоматическому огню Александра и Станислава, добавились точные выстрелы Сергея из СВД. Головорезы сбавили обороты наступления, а некоторые и вовсе стали передвигаться ползком. Перестрелка плавно приобретала позиционный характер.
— Лишь бы к ним подкрепление не подвалило! — минут через двадцать прокричал снайпер, — а патронов у меня, ядрен-батон — только мозолищи кровавые от курка набивать!
— А вот у нас с Циркачом при таком темпе стрельбы и на полчаса не хватит, — прошептал командир, вставляя в автомат последний магазин.
Через минуту он высыпал из ранца полтора десятка гранат для подствольника и принялся посылать одну за другой в места скопления боевиков, расстояние до которых неизменно сокращалось. А скоро подозрительно замолк и Сашкин пулемет.
— Воронец, ты живой? — окликнул Гросс.
— Живее всех живых! Как Ленин, — отозвался тот и клацнул затвором «Вала».
«Ясно, и у этого кончились…»
Великих надежд на бесшумные автоматы капитан не возлагал — это грозное оружие изначально имело другое предназначение. Из карманов «лифчиков» в изобилии торчали магазины для «Валов», да патронов в каждом было по двадцать штук — особо не разгуляешься.
А враг тем временем подбирался все ближе. Скоро атакующие подошли на столько, что в ход пошли ручные гранаты, как с одной стороны, так и с другой. Одна лимонка жахнула совсем близко — метрах в пяти от бруствера. Взрывная волна ударила по ушам и, показалось, вывернула наизнанку…
Спустя полчаса равнина серо-песочного цвета потемнела от лежащих повсюду тел раненных и убитых. Когда опустели все магазины для специальных автоматов, и не осталось гранат, в ход пошли пистолеты. Гросс выхватил внушительную «Гюрзу», позволявшую вести прицельный огонь до полусотни метров; Циркач достал малокалиберный «Дротик», и только Шип продолжал методично бухать из своей любимой снайперки, всякий раз приговаривая при этом неблагозвучные словечки в адрес неугомонного противника.
Но «черти» упрямо лезли со стороны скал и лагерных построек, и дело, в конце концов, дошло до рукопашной.
Сгрудившись в кучу и прикрывая спины друг друга, трое десантников, экономно расходуя последние патроны, отбивались от «духов» у входа в каменное укрепление. Два «Вала» с пустыми магазинами валялись здесь же. Сашка всадил все три метательных ножа точно в цели и теперь, изредка постреливая из «Дротика», словно черт крутился со своим кинжалом. Серега, не имея времени для перезарядки винтовки, отбросил ее в сторону и, будучи не в ладах с холодным оружием, стрелял в ближайших моджахедов из спортивного «Марголина». Станислав нажимал на спусковой крючок «Гюрзы» лишь тогда, когда кто-то из «приматов» вскидывал автомат. В остальных же случаях разносил черепа шахабовцев лезвием, либо рукояткой десантного ножа…
Рубка закончилась отступлением чеченцев. Офицеры по инерции сделали несколько выстрелов и… увидели страшное.
Привалившись к булыжникам, побледневший прапорщик смотрел на них с каким-то странным выражением бледного как мел лица.
— Что это с ним? — присаживаясь рядом, спросил Гросс, еще пару минут назад ощущавший рядом надежное плечо товарища.
Тяжело дыша, Сашка промолчал.
Командир ощупал одежду снайпера и обнаружил, что на спине та пропитана кровью.
— Ну-ка помоги перевернуть…
Но приятель не шелохнулся. Тогда Стас сбросил с плеч чужой бушлат, расстелил его на земле и сам аккуратно уложил сверху Сергея. Осмотрев, нашел под левой лопаткой два небольших, но очевидно глубоких ножевых ранения…
Шипилло умер на руках Торбина через минуту.
— Никогда не любил ножей, — прошептал он, потом силился что-то сказать еще, словно желая предупредить о нависшей опасности, но так и не смог. Ртом хлынула кровь, темные глаза подернулись пеленой, и пальцы в последний раз сжали ладонь друга…
Какое-то время капитан сидел, обнимая его, потом медленно встал, все еще не веруя, что Шипа больше нет. Мысль об этом казалась идиотским розыгрышем. «Вот он лежит, даже и представлять не надо, что живой. Кажется, будто дышит. Однако ж… нет больше человека, а есть утратившая смысл и значение остывающая, мертвая плоть…»
Сашка стоял на прежнем месте, покачиваясь и бормоча что-то несвязное. Рука его, крепко державшая обоюдоострый кинжал, была по локоть испачкана кровью. «Кажется, у него сверхстресс. Шоковое состояние, — догадался Гросс. — Наверное, и я сейчас выгляжу не лучше».
Он оглядел свои руки, одежду… Все было покрыто свежими багровыми пятнами. А обильно измазанный той же кровью валявшийся рядом десантный нож, был сплошь облеплен землей и светлой пылью.
«Серегу уже не вернуть, а Циркач… Нужно что-то предпринять, как-то вывести его из кризиса, иначе у парня помутиться рассудок».
Достав из пачки сигарету, он подпалил ее и передал приятелю:
— Покури, Саня…
Тот механически сделал несколько неглубоких затяжек, выбросил окурок и зачем-то направился к громко стонущему и катавшемуся в агонии по краю небольшой воронки чеченцу. По пути перезарядил «Дротик» и, подойдя к раненному, хладнокровно выстрелил тому в голову. Потом поднял опустошенный взгляд в поисках следующего…
«Зачем ему это?.. — вяло подумал Стас. — Облегчить их страдания? Выместить злобу? Отомстить за Шипилло? Пусть… В любом случае, не следует его сейчас трогать. Пусть!..»
Метрах в пятидесяти сидел молодой кавказец и молился, поднеся к лицу одну руку. Другая — по локоть оторванная, безжизненно болталась на лохмотьях окровавленного рукава. Воронец медленно шел к нему. Через секунду послышался сухой щелчок — выстрел из его пистолета.
— Довольно! — резко остановил его командир. Дальнейшие фразы он старался произносить мягко, однако, не без твердости: — Довольно, Саня. У нас есть и другие важные дела. Пойдем-ка лучше, похороним Серегу…